Ответить на этот вопрос невозможно. Архивы Нобелевского комитета засекречены строже архивов Генштаба. Это избавляет суровых шведов от многих неприятных разбирательств.
Например, говорят, что в 1939 году всерьез рассматривался вопрос о присуждении Нобелевской премии за миротворческую деятельность подписантам Мюнхенского соглашения. Не начни Гитлер в сентябре того же года мировую войну, он мог бы оказаться официально признанным миротворцем.
Но списки тех, кого представляли на Нобелевскую премию, не секретны. И иногда над этими списками стоит поразмышлять о ветрености Фортуны. А можно поразиться удивительным биографиям удивительных людей.
Один из таких удивительных людей — Рудольф Вайгль (Rudolf Weigl; 1883−1957). Его номинировали на Нобелевскую премию по медицине 10 раз подряд — с 1930 по 1939 год и потом еще один раз, после войны. И номинировали за выдающееся научное открытие, о чем будет сказано ниже.
Если бы в 1939 году Рудольфу Вайглю, наконец, повезло бы, советская наука вполне могла бы гордиться еще одним Нобелевским лауреатом, благоприобретенным. Потому что в 1939 году Львов вдруг стал одним из городов советской Украины. А Р. Вайгль был известным профессором здешнего университета. Его основная научная деятельность проходила в стенах Львовского университета. И главная часть жизни и
Львов — город удивительный, и был он таким всегда. Он процветал, находясь на перекрестье дорог и на границе нескольких стран. Именно поэтому население Львова издавна было многонациональным, многоконфессиональным и многоязычным. Посему львовяне рано научились европейским манерам: взаимной терпимости и взаимному сотрудничеству. Когда в 1648 году Львов осадили войска Богдана Хмельницкого, все общины, проживавшие в городе, действовали совместно: собрали немалые деньги, чтобы откупиться от этого разбойника.
Рудольф Вайгль родился в Моравии в немецкой семье. Его отец умер, когда мальчику было 5 лет. Поэтому Рудольфа воспитал отчим-поляк. Воспитал польским патриотом, каким бы странным это ни казалось. Родным своим языком Вайгль считал в равной мере и немецкий, и польский.
Отчим Рудольфа был учителем гимназии в городе Стрый. Вполне возможно, что одним из его учеников был местный уроженец Степан Бандера, учившийся здесь между 1919 и 1927 годом. Эту же гимназию, но гораздо раньше, окончил и Рудольф. Окончил и уехал во Львов, учиться в университете.
Рудольф Вайгль стал студентом кафедры зоологии биологического факультета. Заведовал кафедрой профессор Иосиф Нуссбаум, который в свое время учился в Новороссийском университете в Одессе у знаменитых ученых
Он начал заниматься микробиологией. Тогда эта наука была передовым фронтом биологической науки.
С одной из таких болезней Рудольф Вайгль столкнулся во время Первой мировой войны, когда был мобилизован в австро-венгерскую армию. Как специалиста, его направили в микробиологическую лабораторию. Этой лабораторией руководил знаменитый микробиолог Филипп (Пинкас) Айзенберг.
Оказалось, что на войне солдаты гибнут не только от штыков и пуль. Инфекционные болезни уносили десятки тысяч человеческих жизней. Самой «кровожадной» болезнью оказался сыпной тиф, который возникал как раз во время войн и сопутствующих войнам вынужденной скученности, голода и антисанитарии. Как известно армия Наполеона, отступая из Москвы, понесла самые большие потери не от морозов и не от набегов партизанских отрядов, а от сыпного тифа.
С началом Первой мировой войны эпидемии этой болезни вспыхнули во всех воюющих армиях. В австрийской армии заболело 120 тысяч человек. Смертность от сыпного тифа была очень высокой. В лучшем случае умирали 20% заболевших. Но вдали от врачей погибало и 80% больных. Лаборатория Айзенберга боролась с эпидемиями сыпного тифа, возникавшими среди австрийских солдат и в лагерях русских военнопленных, которые находились в Чехии и Моравии.
После войны борьба с сыпным тифом стала делом жизни Рудольфа Вайгля. В 1919 году он стал руководителем медицинской лаборатории в городе Перемышле, где начал фундаментальные исследования этой болезни, а затем перебрался во Львов.