Ученый Виктор Тен считает книги Дарвина «Происхождением видов путем естественного отбора» и «Происхождение человека и половой отбор» противоречащими друг другу. Мол, первая книга в основном о птицах, а о людях в ней лишь несколько страниц. В силу этого и вся теория Дарвина становится несостоятельной.
Главным недостатком симиализма (от лат. simia — обезьяна) В. Тен считает неспособность этой дисциплины объяснить возникновение сознания. В книге Тена «…Из пены морской. Инверсионная теория анропогенеза» логика возникновения сознания «мало-помалу» и «потихоньку-понемногу» названа пошлой, и ее, дескать, критикуют сами же симиалисты, потому что сознание не является продолжением инстинктов и рефлексов.
Все, мол, понимают, что картина антропогенеза не может выглядеть только как долгий однообразный процесс поступательного развития, должен был быть момент решительного перелома, инверсии, когда наши предки «вышли за пределы самих себя». Непонятно? Это можно понять так, что скакала-скакала по веткам древняя бонобо, пока не свалилась на землю бобо; обратно на дерево из-за ушиба головы лезть не хотелось, и она пошла осматривать ближайшую пещеру. Тут ей и открылось…
Но наших обезьяноподобных предков автор отрицает. В своей книге он пишет об австралопитеке Homo habilis и неандертальце. Первый, дескать, — это понгидное, то есть деградировавшее направление эволюции, а второй — направление тупиковое. С другими формами, считающимися нашими предками, дела обстоят примерно так же. Изучая антропоидов, вообще можно говорить не об эволюции, а об инволюции, ну да концепция строится не на этом…
Концепция книги строится, в первую очередь, на так называемых эксклюзивах. В данном случае это присущие только человеку особенности строения организма. Если начинать с головы, то тут прежде всего — волосы. У обезьян они, ясное дело, имеются, но это шерсть, а не волосы, и она не отрастает до такой невероятной длины.
Далее — нос, который длиннее, чем у обезьян, и ноздри которого направлены вниз, а не вперед и вверх. Это странная конструкция в том случае, если человек большую часть своей эволюции выживал в дикой природе, где ему необходимо было задействовать нос очень интенсивно, контролируя запахи…
Далее — губы. Только у человека это цитологическая внутренняя ткань, проще говоря, слизистая, которая непонятно зачем вывернулась наружу. Я уж промолчу, каким эпитетом наделил автор этот «физиологический порок»… У жвачных животных губы — совсем другое: это «трудовые мозоли», которые даже плотнее и жестче кожи в других местах.
Далее — рот. Автор пишет, что строение зубов человека отличается от строения зубов млекопитающих отсутствием диастемы — пустого места, куда входит клык… Млекопитающие не могут жевать с закрытыми ртами. Еще человек говорит, кричит и издает прочие звуки на выдохе, тогда как все наземные млекопитающие «разговаривают» на вдохе. Тогда, когда люди еще не чистили зубы, запах изо рта сильно мешал им выживать среди хищников…
Далее — подбородок. Это очень «трудное место» симиализма. Антропологи никак не могут объяснить, зачем подбородочный выступ, которого нет у «тупорылых» обезьян, нужен в контексте эволюции и как оные обезьяны умудрились его приобрести.
Пожалуй, на этом стоит остановиться. В рамках маленькой статьи объяснить все 30 человеческих эксклюзивов, которым дает свою интерпретацию В. Тен, не получится. Разъясним хотя бы 5… Появление и развитие эксклюзивов у человека, в частности этих пяти, легко объяснить, если предположить, что предки человека вышли из воды. А точнее — из мелководья.
Но волосы появились и стали расти у предков человека не для того, чтобы они плели сети для ловли рыбы или веревки для вытаскивания водяного зверя на сушу. Так далеко, пишет автор, эволюция не заглядывает, она прежде всего заботилась о безопасности. Нашим предкам при помощи волос было очень сподручно маскироваться на мелководье от летающих хищников, крокодилов и змей. Да, вот прямо так: они погружались по ноздри в воду и закидывали волосы на лицо, и хищники видели как бы кочки и водоросли…
А нос — это «водолазный колокол». То есть приспособление, очень удобное для ныряния. В носу, равно как и в ушах, образуются воздушные пробки, препятствующие затеканию воды. К тому же длинный нос удобнее зажимать рукой, а отверстия в ушных раковинах как будто специально предназначены для пальцев… Впрочем, почему «как будто»? Так и есть. А вот те же обезьяны — ныряльщики очень плохие. А еще они прямо-таки панически боятся огня, никому еще не удалось научить обезьяну пользоваться огнем…
Губы и рот целиком — это гидроприспособление, препятствующее попаданию воды внутрь, а также, вкупе с языком, удобный орган для высасывания мякоти из устрицы, улитки или клешни краба. Губы при этом — пластичная прокладка, без которой никакой насос, в том числе и рот, работать бы не смог. Благодаря губам и языку уже несколько позднее предки человека овладели речью: без изначально пластичных и подвижных органов это сделать было бы невозможно. А «разговариваем на выдохе» мы потому, что рычать, кричать, пищать на вдохе в воде было бы так же невозможно.
С подбородком все просто. Когда мы плаваем, мы вытягиваем его вперед для того, чтобы уменьшить попадание воды в рот и нос. Вот за миллионы лет такой физкультуры потихоньку и нарастили…
Как вы понимаете, это не все. Тот, кому такого мизера информации хватило для появления желания прочитать невероятно интересную книгу, пусть ищет ее в Сети. А тем, кому достаточно будет статьи из 2-х частей, добро пожаловать в продолжение темы.