Вот он стоит-поджидает — старый добрый хромоногий АН. Взревел мотор, корпус напрягся, задрожал, и понеслась неказистая «птица» через леса, через моря. Глянула вниз в иллюминатор, батюшки светы, это что ж такое творится — летела на Соловки, а внизу, вместо лесов и морских далей, — дебри Амазонки. Кишат зелёные островки, испещрённые реками и болотами. Вон там что-то шевелится, похожее на крокодила, а чуть дальше — настоящее пристанище анаконды. Понасмотрелась голливудчины на свою беду. Красотааа! Один этот вид чего стоит. Полёт, к счастью, оказался недолог, 40 минут — и под ногами матушка-земля, и никакой «морской» болезни.
Надо сказать, полетела я на острова совершенно неподготовленная, не пришей кобыле хвост. Вот стоит группка школьников, все с фотоаппаратами, живые, гомонят, возле них радивая учителка что-то щебечет, небось просвещает насчёт Соловков.
Дальше — больше, взгляд падает на группу усиленно молящихся и кладущих поклоны, сразу видно — паломники, тоже свою цель имеют. Чуть поодаль дядька с мольбертом и бородой клочьями, прищур хитрый, цепкий, тянет цигарку, как в последний раз, — это богема. Ну, а там — студенты, вечные путешественники и искатели приключений. Весело у них, шумно, гитары звенят, котелки позвякивают, огромные рюкзаки словно и не весят ничего на спинах дюжих парней.
А я, кто я здесь? Одинокая путница со спортивной сумкой, нахохлившийся воробей, залетевший незнамо куда… Но вот, наконец, и моя судьба решилась, из толпы встречающих выплывает подруга, подхватывает меня под белы рученьки и усаживает в юркий уазик.
Дорога от аэропорта до дома оказывается тряской, ухабистой, прохватывающей до печёнок, видно, оттого здесь и любят больше пешком или на мотоциклах и велосипедах. Пейзаж за окном меняется на глазах — ёлки зелёные уступают место жилым домам, муниципальным строениям, попадаются и старинные деревянные постройки.
А вот и сам монастырь словно из ниоткуда вырос после очередного «падения» в ямы. Высокий, с каменной оградой и деревянными куполами, дыхнул мукой веков, сурово крякнул. «Ба!» — срывается старинное русское с моих губ. Только это и успела произнести за остаток дороги, оглядываясь. Поражает, конечно, как и любая другая величественная прекрасная постройка, словно для того и созданная, чтобы почувствовать себя червём земляным.
Устроиться на житьё на Соловках не проблема — есть пара-тройка гостиниц, дома для паломников, да и сами жители, смекнув, что к чему, охотно сдают жильё. Паломнический бизнес, кстати, был налажен на Соловках давным-давно, чем и жил всегда монастырь. Когда-то был куплен маленький пароходик, затем ещё, они и возили по Белому морю страстотерпцев, паломников, грешников и калек в монастырь помолиться, очистится, поработать на святых. В те далёкие времена было очень популярным путешествовать по монастырям, считали, что человек очищался нравственно.
Для тёмных же крестьянских семей это, скорее, было неукоснимой традицией, чтобы с богом поговорить, ему пожалиться, замолвить словечко. Жители всех близлежащих, да и не только, губерний побывали здесь: и архангельские крестьяне, и вологодские, и новгородские, и с Урала, и из Сибири, словом, вся Россия.
Те, что побогаче, селились в специальных гостиницах возле монастыря, а победнее набивались в специальные общежития, отрабатывая проживание и стол. Меня, к счастью, эта участь миновала, радушное семейство оказало мне тёплый приём.
Но вот дорожная пыль смыта, чрево набито, вперёд, други, монастырь ждёт! Издали виднеются шатры да башни крепостных стен — на берегу чистого озера, из которого монахи берут питьевую воду, стоит, как игрушечка, обитель Зосимы и Савватия, упираясь изящно изогнутыми луковками куполов в самые небеса.
Подошла ближе и удивилась этим огромным, поражающим мощью вековым стенам. Валуны огромных размеров в основании, выше — камни мельче, но всё равно большие. Сколько же сил положено на воздвижение этой крепости? Какими такими руками укладывались валуны? От старости и влажного климата стены поросли рыжими лишайниками, мхом, создав особый колор, словно с картин об Арктике.
Башни, а их всего 8, покрыты деревянными же шатрами, имеются бойницы. Потому как не только молельным и святым местом был Соловецкий монастырь, честной братии его пришлось бороться, и не раз, не на жизнь, а на смерть, с иноземными захватчиками. Вообще, история Соловецкого монастыря, как и вся российская история, весьма бурная, есть в ней место и реформаторам, и обскурантистам, и святым, и подлецам, и богатству, и нищете, и великому, и низкому. Стоит это затронуть в отдельной статье.
На входе, не забыв, что монастырь мужской, приходится надеть поверх джинсов-унисекс длинную, в пол, юбку и платок, иначе не впустят. Строго, но со своим уставом в монастырь идти — бесполезное дело. Заранее все предусмотрев, отказываюсь от экскурсий и гидов — так хочется непредвзятых чистых впечатлений, тем более что и приехала я, что называется, табула раса. Присоединиться к гиду можно в следующий раз, тогда и к словам его отнесёшься более внимательно. К чести сказать, гиды на Соловках замечательные — очень грамотные, начитанные, порой и с учёными степенями — научные сотрудники Соловецкого музея или преподаватели университетов Архангельска, или просто люди, любящие эти замечательные места.
Раскрыв ворота, Соловецкий монастырь встречает меня Спасо-Преображенским собором — главным храмом. Здание очень красивое — величественное и суровое. Здесь шутки не шутят, здесь каждый день говорят с богом. Изнутри святыня поражает позолотой, иконами, строгостью лиц служителей. Меня даже охватывает страх, когда я вхожу в преддверие — вдруг один из кирпичей стены или старый оклад иконы упадёт на мою грешную неверующую голову!
Но Господь милостив, он даёт мне ещё один шанс. И я бреду потихоньку из помещения в помещение, отмечая невиданную толщину стен, крепость и надёжность. Крытая галерея, проходящая впереди перед главной стеной, открывает красивый вид на бухту Благополучия и Большой Соловецкий остров, на котором находятся монастырь и сам посёлок Соловецкий. Тихое спокойное море, поклонный крест на берегу бухты, голубое небо и чайки, летающие над монастырём — благодать… Стоять и стоять бы здесь, позабыв о суете.
Но всё же спускаюсь и иду дальше, к хозяйственным постройкам монастыря, которых здесь много, потому что монах обеспечивает сам себя всем, чем нужно. А названия-то какие: трапезная, кожевенная, рухлядная, корпус поваренный, просфорный, квасоваренная башня.
Говорят, квас раньше монахи делали отменный, славился он на всю округу. Именно благодаря ему, монахи получали нужную долю витаминов зимой при всём их однообразном и скудном питании. Ели и пили они этот квас каждый-то день, на завтрак, обед и ужин. Но отведать мне его не удалось — не занимаются больше им монахи. Зато славится до сих пор монастырский хлеб, который очень вкусный и долго не черствеет.
Обойдя здания монастыря и надивившись вдоволь, надышавшись строгой атмосферой постов, молитв и лишений, выхожу за крепостные стены — это глоток свежего воздуха. Всё-таки тяготит свободного мирского человека заточённость, заключённость в строгие рамки, крепкие стены, тесные рясы.
Да здравствует свобода и другие Соловки — весёлые и современные! Мы отправимся туда в следующей статье.