Не хочется лишний раз перемалывать пошлости про успеваемость Эйнштейна и прочее подобное, поэтому предлагаю перейти сразу к делу. Итак, собственно, причины…
Первая (и, наверное, главная) причина — профнепригодность подавляющего большинства преподавателей. Абсолютное большинство преподавателей просто не обладают необходимым объемом квалификации для того, чтобы адекватно выявить знания того или иного ребенка, а из этого плачевного положения вещей неизбежно вытекает практика «любимчиков» и «нелюбимчиков», ровным счетом никак не коррелирующая со знаниями соответствующих учеников.
При таком раскладе неизбежно выигрывают посредственности и подхалимы, которые и выбиваются в «отличники». В то же время толковые дети, задающие педагогу «неудобные» (читать — «не по уровню квалификации») вопросы, неизбежно числятся в «конфликтных», а посему не вылезают из «троек».
К сожалению, это не эмоциональная характеристика, а сермяжная правда: знания преподавателя соответствующей дисциплины — из абсолютно любой образовательной структуры, от яслей до МГУ — без особого труда достигаются за месяц целенаправленных усилий любым минимально толковым человеком. У преподавателей же к этим знаниям сводится вся их жизнь и вся их работа.
Утверждение все же похоже на предвзятость? Ну, хорошо, почему тогда преподаватели бизнеса получают не миллионы долларов с этого самого успешного бизнеса, а 20 тысяч рублей в вузе? Почему преподаватели в сфере компьютерных технологий не могут найти себе применения в этой тоже более чем доходной сфере? Почему подавляющее большинство преподавателей так тотально не востребованы на рынке? Это в наше-то время, когда высочайший уровень профессиональной квалификации — на вес золота! Вы всерьез считаете, что эти по преимуществу никому не нужные люди — железобетонно объективные судьи способностей и наклонностей вашего ребенка? Мне кажется, что нет.
Речь, безусловно, не обо всех преподавателях. Считанные их единицы с горем пополам пытаются совмещать повышение собственной профессиональной квалификации на практике с неукоснительным сеянием разумного, доброго, вечного. Такие герои есть до сих пор и, наверное, не переведутся.
Однако, во-первых, чрезмерно закладываться на них вряд ли стоит, потому как они действительно в абсолютнейшем меньшинстве. А во-вторых, право голоса в образовательной системе им дают крайне редко — как раз то самое подавляющее большинство профнепригодных преподавателей, в число которых входят, как правило, директор и завуч (декан, завкаф и далее по списку).
Кроме того, преподаватели отнюдь не заинтересованы в том, чтобы дети хоть как-то разобрались в их дисциплинах, и еще больше — в том, чтобы зажечь кого-то из учеников своими дисциплинами. Кого-то, вполне возможно, шокирует данное утверждение, но его все же необходимо озвучить: школа — это в первую очередь штамповочная машина, и в последнюю очередь — место получения знаний.
Любой школе нужен определенный процент «троечников», «хорошистов» и «медалистов», этот процент всегда выполняется с математической точностью, и знания, как было изложено выше, тут совершенно ни при чем. Если ребенок в течение нескольких лет, особенно классах в 6—9, устойчиво просидел в какой-то определенной ему категории, то он из нее, скорее всего, не выберется вплоть до получения аттестата, что он ни делай. И это, безусловно, серьезный демотиватор.
Признаться, у меня самого была точно такая же история. В 7 классе я получал по алгебре с геометрией исключительно «двойки», очень редко — «тройки», в шестом классе по математике на «четверочку» вытягивал, но с трудом. Все это учительница (а она у нас, к сожалению, не сменилась) запомнила и, что называется, взяла на карандаш. И вот на летних каникулах перед 8 классом я вдруг решил «взяться за ум» — и вызубрил всю эту чертову математику досконально, еще до 1 сентября.
На уроках учительница была в шоке: как это двоечник до такой степени повысил уровень за какие-то три месяца? Но факт оставался фактом: я стал знать математику лучше всех в классе, даже за контрольные у меня были в основном «пятерки», редко проскальзывали «четверки».
Потом, видимо, директриса объяснила моей учительнице, что «двоечник» портит «картину успеваемости» и надо бы что-то с этим сделать. В итоге мне за малейшие ошибки стали ставить не «четверки», а «двойки», и в полугодии все равно вышла «тройка», как и раньше, когда я, собственно, ничего не делал. Показатели «подбили» должным образом, буквально за полторы недели до закрытия полугодия — все «как надо», в общем. Я плюнул и больше не пытался. Так что имейте в виду, что и такое бывает.
Вторая причина — практическая нецелесообразность изучения «ненужных» и «лишних» предметов. Ну, скажем, ребенок — прирожденный спортсмен или музыкант, зачем ему дроби с логарифмами? Или зачем будущему юристу те же самые чрезмерно высокие для него материи? А будущему журналисту зачем? А зачем будущему инженеру знать, чем хламидомонада отличается от гомозиготы? Ну, вот зачем?
Ответ, на первый взгляд, очевиден: профессионалу нужно быть разносторонне развитым, нельзя замыкаться в скорлупе своего предмета
Кроме того, жизненная практика показывает, что люди, чьи профессии связаны с интеллектуальной работой, со временем становятся весьма восприимчивыми практически к любой информации. И может статься, что бывший троечник, занятый интеллектуальным трудом, годам к 35 станет на три головы умнее бывшего медалиста, который занят какой-нибудь примитивной механической работой и тресканием пива в свободное от нее время.
Так что осознанный ребенок (а осознанность — нет-нет, да и встречается даже у детей) может просто грамотно расставить приоритеты — и в итоге даже выиграть. Если в дальнейшем его работа будет связана с умственным трудом, ничего от «троек» в аттестате он в итоге не проиграет, это совершенно точно. Вообще ничего. Если же он хочет стать спортсменом, высококвалифицированным рабочим и проч. — ну, что ж, это тоже его выбор.
Короче говоря, работа над рыночной востребованностью с младых ногтей дает фору любым оценкам. А вот отличники, работающие только и исключительно на баллы, в ущерб будущему профессионализму, оказываются никому не нужными. Не в обиду отличникам.
Кроме того, странно было бы отрицать тот очевидный факт, что многое из того, что преподают в школах, для реальной жизни совершенно не актуально — если, конечно, систематически не сталкиваешься в этой самой реальной жизни с соответствующей материей.
Мне, например, из той злосчастной математики бывает нужна только арифметика — ну там, в магазине что-то купить и сдачу посчитать и всякое такое. Ни разу в магазине или в какой-нибудь кассе мне не понадобились ни синусы с косинусами, ни тангенсы с котангенсами, ни логарифмы, ни какие-либо другие страшные зигзагулины. Можете, конечно, обвинить меня в однобокости, но факт есть факт: они все мне действительно ни разу в жизни не понадобились, нигде!
Третья причина — всему свое время. Следует, наверное, повторить еще одну банальную истину: интересы человека не остаются неизменными с 14−16 лет. Они могут изменяться, сочетаться и преобразовываться — и очень сильно, и вплоть до гроба. А посему, даже если школьника в данный конкретный момент что-то совершенно не интересует, лет через 5−10 он может начать просто гореть этим делом.
Разумеется, отнюдь не факт, что это произойдет, но в принципе такое очень даже возможно. И, конечно, это «горение» должны привить ему родители, другие близкие люди и просто сама жизнь. Школа же «горение», скорее, отбивает. Ну, а если «горения» все же так и не удастся добиться — скорее всего, оно данному человеку и не нужно. В таком случае — см. вторую причину…
В заключение хочется отметить, что статья не преследовала в качестве своей цели «выгораживание» бездельников и лоботрясов — им-то как раз ни в коем случае нельзя потакать и вообще позволять садиться себе на шею. Речь о том, что школа далеко не всегда способна корректно отсортировать умников и умниц от лоботрясов.
Между тем критерий такой сортировки — один (и безошибочный!): осознанная и целенаправленная заинтересованность ребенка в чем бы то ни было. Если она присутствует, то он совершенно точно не лоботряс.
Школа данную заинтересованность не выявит, а вот трезвомыслящим родителям она должна в буквальном смысле слова бросаться в глаза. Согласитесь, довольно странно наказывать ребенка, знающего наизусть всего «Евгения Онегина», за двойку по литературе — только лишь из-за того, что что-то там ни с того ни с сего взбрело в голову его учительнице.