А большинство все так же стремится оставить после себя след примерно с таким же упорством, с каким стремится размножиться и оставить после себя потомство. Откуда и зачем нам это — давайте разберемся.
Поэты и музыканты, писатели и художники, политики и полководцы, просто обычные люди с их наскальной живописью, а ля «Ося и Киса были здесь», в своем большинстве если и сочиняют, рисуют, воюют или лезут на неприступную гору, то с единственной целью — чтобы увековечить себя хотя бы в глазах собственных и собственного поколения. В основе стремления человека «наследить» лежит примитивный страх смерти и небытия, удачно эксплуатируемый социумом и его лидерами в общественных интересах, «общего блага».
Отсюда и императивная попытка хоть как-то «закрепиться» в этом самом лучшем из миров: врожденный страх смерти и небытия плюс воспитуемый в нашем обществе с детского сада императив оставить после себя «наследие». Страх этот преимущественно подсознательный или бессознательный, всегда инстинктивный и естественный, поэтому многие не отдают себе отчета, придумывая разные возвышенные резоны вроде «ради общего блага», «для людей», страны, мира во всем мире…
Общественное стимулирование «оставить след» — напротив, продуманный акт манипуляции с целью извлечения пользы из каждого отдельного члена такого общества, а также его контролирования. Примерно такой же, каким были шаманские практики в доисторических общинах и религиозные культы нового времени.
Желание оставить след часто бессознательное, но может быть и довольно осознанным, продуманным действием и в рамках современных социумных установок. Своего рода надгробная плита, которая начинает ваяться сами автором задолго до смерти или самим социумом с целью произведения на свет разного рода великих, значимых людей, которые являются своего рода валютой важности и весомости самого
Чем больше у страны таких «наследников» — спортсменов, актеров, ученых, музыкантов, полководцев
Что примечательно, так это то, что мотивирование подобного наследия после каждого члена клана — это преимущественно западный принцип поощрения при жизни или смерти, вкладываемый в неокрепшие головы сначала детей, а потом активно культивируемый в умах взрослых.
Например, в восточных или некоторых африканских культурах подобная установка меньше или вообще не выражена. У буддистов как раз главное — «не наследить», оставить после себя поменьше вообще каких-нибудь следов, прожить тише и незаметнее.
А еще не испорченный социумом ребенок пяти-семи лет может вообще не понимать, почему он должен стремиться что-то делать лучше других, а не так, как он хочет и умеет, и почему ему надо готовиться оставить что-то после себя.
Другим примечательным фактором является некий обман, самообман и экзажерация в том, насколько важны подобные наследия, что они являются мерилом человеческой жизни и значимости при жизни и после. Мало того что Земле, Природе, Вселенной нет дела до таких «наследий», а зачастую они — это примеры варварского калечения и уничтожения как самих «наследников», так и земли, и лучше, чтобы их не было никогда. Также как здесь часто важно его наследие, след, а не сам человек и его жизнь. Некий уже загробный образ, «пирамида Хеопса», а не то, что внутри.
Отсюда, кстати, высшая степень героизации разного рода военных, ученых и просто спасателей на пожарах. И между прочим, даже в западной цивилизации есть и другие примеры — примеры не прославления героев-одиночек, ликвидаторов последствий, совершивших подвиг путем жертвы, а тех «профилакторов», которые изначально жертвы не допустили. Примеры значимости оставить после себя след, доведенные до абсурда или крайних степеней, также широко распространены и на всеобщем обозрении.
Средний человек — программируемое, внушаемое млекопитающие, наподобие собаки или лошади, с немного более сложным интеллектом и большей внушаемостью, которое можно запрограммировать с рождения тем или иным способом, дав ему те или иные установки, которым он будет следовать всю жизнь.
Можно воспитать армию камикадзе, готовых умереть ради своего императора. Можно армию северных корейцев, молящихся своей Чучхе и верховному лидеру, как это делали древние египтяне или слаборазвитые обитатели Папуа-Новой Гвинеи. Можно воспитать поколения, свято верящие в важность и значимость «следа» после себя.
И лишь немногие имеют достаточно самокритичности и смелости, чтобы задаваться вопросами и подвергать сомнению данное и придуманное за них.
По большому счету, многие из нас не сильно отличаются от своих средневековых предков. Те верили в то, что тело продолжает жить на том свете. Мы верим в то, что дела продолжают жить, а оставить после себя след и порадоваться ему с небес — самое главное предназначение человека.
Поистине, в этом мире каждый дурачится на свой собственный лад, боясь только одного — своей смерти.