В жарко натопленном плацкартном вагоне привычно пахло углем, кислым пивом, суррогатной лапшой и апельсинами. Шел второй час пути, то самое время, когда позади посадочная суета, проверка билетов, раздача белья. Умиротворенные пассажиры, пообедав, искали развлечений. Завязывались знакомства: кто-то флиртовал, кто-то исповедовался, были и те, кто искал жертву, поигрывая карточной колодой.
Две молодые особы, ехавшие в моем купе, отправились на поиски приключений, и мы остались вдвоем с этой женщиной. Она смотрела на меня огромными светлыми глазами, будто не решаясь заговорить. И такая тоска, такая боль плескалась в них, что я отложила книжку и завела беседу.
Моя визави еле сдерживалась, соблюдая приличия первых, ничего не значащих, вопросов. Но стоило мне заговорить о детях, как Ольга, так она представилась, заговорила. Низкий, грудной голос, неожиданный для хрупкой внешности, был каким-то бесцветным, отстраненным. Так звучит страдание, без интонационных изысков, без истеричности, мертво. Я не перебивала, просто слушала историю отчаяния, историю материнской любви и самопожертвования.
Замуж Ольга вышла рано, не доучившись в институте. Юная, пылкая любовь вскружила голову неопытной девушке. Первый год брака был похож на сказку. Родители подарили молодым квартиру в крупном городе нашей области. Эта сказка закончилась, когда их первенцу поставили диагноз ДЦП. Молодой отец стал бежать из семьи, проводя свободное время в компаниях многочисленных приятелей. Денег не хватало, малышу постоянно требовались медицинские процедуры. Испугавшись одиночества, Ольга решилась на второго ребенка.
«Мне все время казалось, что если я рожу ему здорового сына, то он обязательно станет другим, любящим, заботливым, поймет, как он нужен семье. Наивная дурочка», — она надолго замолчала, вглядываясь в заоконные сумерки.
Наконец она опять посмотрела на меня. Но это была совсем другая Ольга. Казалось, что за эти несколько минут она приняла решение, глаза заискрились льдинками.
— Второй малыш родился здоровым, но это ничего не изменило, стало только хуже. Муж уволился и целыми днями лежал на диване, покрикивая на детей и постоянно жалуясь на свою тяжелую жизнь. А мне надо было возить старшего на реабилитацию в областной центр. Денег катастрофически не хватало. Я продала все свое золото, да и было у меня его немного, продала все мало-мальски ценное. Моя мама, а она живет одна в деревне, снабжала нас овощами, так и держались. Его родители не помогали, лишь изредка брат, который перебрался с семьей в Москву, присылал детские вещи, из которых выросли его дети.
Наконец, устав от упреков, муж отправился в столицу, рассчитывая найти хорошо оплачиваемую работу. Моя мама переехала к нам, одной мне было очень трудно с малышами. Казалось, жизнь как-то налаживается. Но прошел месяц, второй, деньги, вырученные мамой от продажи хозяйства, заканчивались, а муж не спешил с материальной поддержкой. Наступил день, когда нам просто есть нечего стало, овощей мамы не было, а ее нищенская пенсия по инвалидности и наши пособия не давали возможности лечить старшего. Я решилась на поездку в Москву. По моим сведениям, муж остановился у своего брата, туда я и отправилась.
Родственники встретили меня как-то натянуто, было заметно, что мой приезд для них неприятен. Мужа дома не было, сноха пробормотала что-то невнятное, мол, на работе. Накрыли стол, но оказалось, что хлеба нет. Я решила прогуляться до булочной, подышать московским воздухом, я первый раз была в столице. И во дворе увидела мужа. Он шел с женщиной много старше себя. Меня он не заметил и прошел со спутницей в соседний подъезд.
Я плохо помню, как бежала за ними, да и сам скандал помню плохо. Очнулась я только в поезде. Дома пришлось рассказать о том, что нам больше не стоит ждать помощи от отца, что он нашел другую семью и счастлив. В той, новой, семье его не заставляют ходить на работу, им с женой вполне хватает денег, что дают ее родители. Ее родители взяли на себя и заботу о ребенке этой женщины, так что у пары предостаточно времени на компьютерные игры и просмотры фильмов.
Несколько дней мы с мамой обсуждали все варианты. В родном городе мне не найти достойной работы, работы, которая решила бы все наши проблемы. Надо было ехать в Москву. Денег на поездку не было, я и без того обросла долгами. Тогда мы продали квартиру в городе, купив домик в деревне моей мамы, и я отправилась на заработки.
Несколько месяцев я прожила в квартире родственников мужа. Им, конечно, не нравилось, но я ультимативно заявила, что буду жить до тех пор, пока не наберу достаточно средств на съемное жилье. Терпели. Почти каждый вечер к ним прибегал муж с жалобами на свою новую пассию. Он и мне умудрялся жаловаться, представляете? Ее родителям, вероятно, надоело кормить пришлого нахлебника, и они настойчиво подыскивали ему работу. Мне удалось найти дополнительный приработок, и я съехала.
Я смотрела на нее и не верила — эта по-мальчишески хрупкая, молодая женщина работает на износ. Как она выдерживает? Приезжим и у одного работодателя бывает тяжко, никаких прав, норм, охраны труда, никакой безопасности.
— Да я уже привыкла, справляюсь, — собеседница заметила мое удивление. — Одно место у меня просто райское, всю неделю тружусь фармацевтом. Рабочий день, правда, 14 часов, но это отдых, а не труд. Я даже читать иногда успеваю. А вот второе место работы — да, там приходится тяжко. Чебуречная в метро.
Я много раз пробегала мимо таких «общепитов», удивляясь, как вообще там можно находиться больше десяти минут. Антисанитария, плохая вентиляция, а уж температура в маленьком железном вагончике, в котором постоянно что-то жарится-печется.
— Да, там трудно. Но платят хорошо. С 7 утра до 12 ночи ни разу не присядешь. Первое время не могла привыкнуть, но сейчас уже легче. Мы на эти деньги няню приходящую нанимаем, машинку старенькую купили, сосед маму и старшего внука возит на реабилитацию в областной центр. Он у меня даже ходить начинает, — голос Ольги зазвенел радостью.
Она долго рассказывала о том, какие замечательные у нее дети, о том, что младший на следующий год пойдет в школу, а уже умеет читать. И эти разговоры о детях будто отогревали женщину, топили льдинки в глазах.
— И только-только мы начали жить, тут же появился мой супруг с предложением, от которого у меня в голове потемнело. Знаешь, — Ольга перешла на шепот, — я чуть не убила его тогда. Нет, правда, хотела схватить сковородку и бить, бить, бить. Стирать эту ухмылку наглую, чтобы и следа не осталось. Удержалась, слава Богу. Он предложил забрать младшего ребенка. Перевезти его в Москву, чтобы получать пособие. Представляешь, так и заявил, что, мол, будем пособие на него получать.
— Но какое пособие, это же копейки для Москвы. Почему нельзя просто найти работу? — не выдержала я.
— В том-то и дело. Я тоже задала этот вопрос. И он признался. Оказывается, дедушка и бабушка не доверяют внука своей дочери его жене. Вот она и хотела моего сына использовать как аргумент, мол, тогда буду чужого воспитывать. Игрушка, повод насолить родителям. И самое печальное, что он может — тут ведь и возможность мне отомстить, мне, за то, что стала самостоятельной, независимой, гордой, перестала просить деньги. И ведь шансы велики. Опекунство на маму мы так и не оформили, не до того было. Да и проблемы, вероятно, возникнут: я-то, мать, постоянно в отъезде, а бабушка — инвалидка.
Ольга замолчала, а я смотрела на эту удивительную мать и не могла понять, почему мы не видим их геройства, их самоотверженности, силы их любви?
Что еще почитать по теме?
Плохой сон. Что нужно женщине для счастья?
Невезучая. Должна ли женщина думать о себе?
О женщинах, детях и кошках. Кто и во что играет?