На вступительных ее завалили на химии, поставив тройку, хотя репетитор, просмотрев черновики, никаких ошибок не нашла. Апелляцию не подавали, и сестра решила поступать через год.
Она пошла зарабатывать стаж в… морг. Вскоре мы не могли обедать за одним столом из-за ее «веселеньких» рассказов о том, как сотрудники этого заведения моют экспонаты перед инвентаризацией и сушат их на клеенке перед корпусом больницы.
За год семья и друзья сумели ее убедить, что дело с поступлением в мединститут напрасное и пора выбирать нормальный вуз. Она выбрала «нормальный» и пошла по стопам родителей — в строительный.
Во время летних каникул после второго курса она и познакомилась с будущим мужем. Он был из Симферополя, и сестра переехала в благодатный Крым. Они с мужем оба были студентами, но он учился в заветном медицинском, она же перевелась в филиал строительного вуза на факультет «Промышленное и гражданское строительство».
На самом деле она страдала, так как не поступила в вожделенный мед, туда брали только «блатных» и детей руководителей всяких «комов» — исполкомов, горкомов — и прочих небожителей. А муж, в свою очередь, был одним из таких небожителей благодаря высоко сидящему папе, но сам медицину терпеть не мог.
Когда его родители добились для молодых «однушки» в малосемейке, в совмещенном санузле перед сессиями на полу возвышались горы учебников по специальностям. Конечно, разным. Сестра запоем читала о психиатрии, ее молодой муж увлекся строительством. Они закончили вузы, получили назначения и, благодаря родившейся дочери или папиной сверхъестественной силе, по распределению остались в городе.
Муж работал психиатром в областной больнице и терпеть не мог своих психов, как он их называл. Сестра корпела за сметами в известной строительной компании — надо было отбарабанить три положенных года, прежде чем менять работу.
В конце 90-х годов найти подходящую работу было непросто, и все вокруг переквалифицировались в челноков — из Ялты в Турцию «Кометой» и обратно. Но сестре повезло — ее подруга занимала высокую должность в одной крупной фирме сотовой связи, и когда там должно было освободиться место секретаря-референта с вполне приличной зарплатой, она тут же сообщила об этом моей сестре.
Но к будущему референту было три строгих требования: умение работы на ПК, знание английского и украинского языков. Сестра в слезах позвонила мне и сказала, что очень хочет получить эту должность, но желающих, более молодых и длинноногих претенденток, более чем достаточно. И из всех требований к соискателям она сама не отвечает… ни одному.
Я ответила: «Узнай, где нужен украинский, а где английский». Когда я узнала, что из головного киевского офиса на английском спускают еженедельные циркуляры, я поддержала сестру и пообещала, что буду переводить ей все в тот же день, если она перешлет документ факсом на работу моему мужу, и через него же отправлю перевод. Задержка на одни сутки не криминал.
— А компьютер? — немного приободрилась сестра.
— Если твоя предшественница поработает еще неделю, Norton Commander ты освоишь на уровне чайника очень быстро. Это совсем не сложно, — до появления у нас любимого Windows оставалось еще несколько лет.
— Ну, а украинский? — с надеждой, очевидно, на меня, спросила сестра.
— Вот здесь помочь ничем не могу, учи сама. Не боги горшки обжигают. Только не рассказывай при приеме на работу всю правду, научишься в процессе.
Она сходила на собеседование. Как выяснилось, шеф оказался суперположительным пожилым человеком, ценившим семейные ценности выше ножек, растущих от макушки. Моя сорокалетняя сестра ему явно подходила.
На первом интервью она, следуя совету, соврала о трех главных навыках. После нее на собеседование пришла молодая претендентка, на самом деле отвечавшая всем требованиям, но… у нее на голове был разноцветный ирокез, в ухе — одна серьга, и джинсы с дырками на коленях, дорогие. А через слово она повторяла «типа». Шеф этого оценить не смог, в итоге конкурс выиграла моя сестра.
Все шло так, как я и предполагала. Переводами, еженедельно получаемыми через факс, занималась я, компьютер на уровне уверенного пользователя сестра освоила, также как и деловой украинский.
Так спокойно прошли два года. Но однажды в летний Крым должен был заявиться зарубежный соучредитель фирмы, и для него была подготовлена культурная программа с поездкой на ЮБК. Сестра, которая должна была сопровождать его, была в ужасе.
Я ее успокоила:
— Напишу тебе все, что вы увидите по левую сторону, начиная с перевала, выучи или напиши шпаргалку.
Ну да, если ехать по ялтинской трассе через Ангарский перевал, все самое интересное, кроме яйлы Чатыр-дага, будет расположено слева. Крым я знала прекрасно.
Я написала план тура, отправила факсом, сестра все выучила, но бумажку с текстом взяла как шпаргалку. Представитель прилетел не один, другим рейсом и из другой страны к нему присоединилась дочь-студентка. Сестра и шофер фирмы, улыбаясь гостям заученными голливудскими улыбками, уложили сонную дочь на заднем сиденье.
Они отправились в Ялту — а зачем еще представителю Нидерландов прилетать в Крым в начале сезона? По дороге сестра неплохо начала барабанить текст, как отче наш, но не ожидала, что высокий гость может полезть с вопросами.
Проигнорировав первый, она продолжила свою партию:
— А налево от вас — горы Демереджи и Долина Приведений.
Остапа, видимо, понесло…
— Что? Где привидения? — на заднем сиденье вдруг встрепенулась дремавшая дочка.
— There! — широким жестом махнула не отвечающая на вопросы гид куда-то влево.
В это время и гость заинтересовался и начал задавать вопросы, касающиеся Крыма, работы офиса и прочих вещей, отсутствующих в шпаргалке. Сестра, как нерадивая студентка, начала сыпаться. Собрав остатки школьного английского, она доверительно сообщила пассажирам, что вчера работала допоздна, поэтому у нее сегодня проблемы с языком. Но вместо «допоздна» (
— Вы что, работаете втемную? — изумился зарубежный гость.
Объяснить ему, что и она, и фирма работают «вбелую», она не смогла. До Ялты доехали в полной тишине. Гость сам осматривал окружающие дорогу красоты, дочь продолжала спать. В Ялте их встречали представители с большой культурной программой.
Вроде бы инцидент был исчерпан, но сестра еще долго ждала выволочки от начальства. Гость остался доволен приемом и, кажется, даже не задавал начальству вопросы о странных методах работы референта.
Сестра повинилась шефу сама. Он очень ценил ее работу и не стал навешивать на нее всех собак из-за плохого разговорного английского. Сам он тоже в свое время заканчивал советскую школу, когда в анкетах писали «читаю и перевожу со словарем». Дальше, если ожидалось ответственное лицо из-за бугра, директор нанимал профессионального переводчика, а с еженедельными переводами занималась я.
В фирме моя сестра проработала целых десять лет, до ухода шефа на пенсию. Потом компанию слили с какой-то другой, и сестра вернулась к своим сметам, которые кормят ее и по сей день.