Соответственно, и плавать я научился довольно рано. Ещё до школы. Сначала «по-собачьи» (это когда надо интенсивно грести одновременно и руками, и ногами, не высовывая их из воды), а потом уже и традиционными для сельской местности саженками.
Одно у бабушек было плохо. Уже в августе, после того, как в самом начале этого месяца «святый Илия у воду нассяв», мало кто купался в речке. Ну, а на тех, кто это делал без особой причины (комбайнеры, что пришли с поля, — не в счет), смотрели неодобрительно. Деда за такое нарушение общепринятых традиций так и крапивой мог отходить: «Захвораешь, шо я батьку, або матери скажу, колы воны прыйидуть?!»
И потому не передать моей радости, когда отец, после того как у нас
Пацаны уходили и приходили, а я оставался. Сначала в одной группе, потом в другой, потом… Сначала на тренировках по два раза в неделю, потом по три, потом по четыре… На каком-то этапе один день в неделю пришлось посвятить спортзалу, где взрослые пацаны работали со штангой, а мы подтаскивали им «блины», надевали их на гриф, отжимались от скамеек, подтягивались на шведской стенке или на ней же подкачивали пресс… Что поделаешь. Не всё коту масленица. И чтобы через день снова попасть в бассейн, пришлось смириться с таким неизбежным злом, как спортзал.
В бассейне мы не просто плавали. Потихоньку нас учили разным плавательным хитростям. Каким должен быть гребок, чтобы скорость увеличилась, а время прохождения дистанции — сократилось. Когда надо начинать грести после того, как ты прыгнул с тумбочки, чтобы максимально использовать полученное при этом ускорение. Почему вдох и выдох надо делать на нечетном гребке. Как плыть на спине…
Плавать, как оказалось, это целая наука. Которой потом, когда меня в очередной раз забрасывали на месяц-другой к той или иной бабуле, с видом знатока (а что, кто быстрее меня в воде?!) было интересно делиться с пацанами.
В общем, нравилась мне вода. Любил я её и всегда чувствовал себя в ней уверенно и комфортно. И вода всегда отвечала мне взаимностью. Только однажды, уж не знаю за что, она обиделась на меня и дала знать, что её любовь и приязнь обманчивы…
Мы тогда в Бриндизи стояли, на внешнем рейде. А лето. Жарко. И дал Мастер добро на общесудовое купание. Адриатика. Солнечно, вода чистейшая. Нырнешь, открыв глаза, далеко видно.
И вот… Нырнул я в очередной раз, смотрю — а киль судна, вообще-то, не так уж и далеко внизу. Если отдышаться, выдохнуть, чтобы кислород не тянул наверх, и прыгнуть с ускорением с последней ступеньки парадного трапа… Так можно прыгнуть в воду с этого борта, а вынырнуть — у другого! Вот мужики офигеют!
Сказано, сделано. Отдышался, выдохнул, прыгнул. Гребу изо всех сил, а киль… Как-то медленно приближается.
И тут до меня доходит… Физика! Свет по иному преломляется в воде, по сравнению с воздухом, поэтому и искажает наше представление о расстояниях.
Как-то на Усе… Это река недалеко от Воркуты, берущая свой исток с ледников Полярного Урала. Вода в ней чистейшая. Прозрачная до того, что каждый камешек на её дне просматривается ясно и отчетливо. Если не торопиться, остановиться на минутку-другую и вглядеться в светлые, обжигающе-холодные воды Усы… Можно увидеть, как, почти прижимаясь брюхом к галечнику на дне, ходит на небольшой глубине хариус.
Я и посмотрел: «Да тут… Неглубоко. На другой берег в своих резиновых сапогах, не замочив ног, вброд перейду». И пошел. Первый шаг… И моя правая нога в воде — выше колена. А когда с берега смотрел… Казалось, что глубина совсем небольшая. Пришлось, пока пацаны с ухой возились, сушиться у костра.
Вспомнил я ту давнюю историю из жизни. И понял, что киль совсем не так близко, как кажется. А как понял, так сразу повернул назад. Только занырнул-то… Уже далеко! И чувствую, кислорода (я же его, перед тем как нырнуть, выдохнул!) совсем немного остается.
Ну, и чтобы ускорить подъем, стал ногами о подводную часть корпуса отталкиваться. А она же ракушечником заросшая! Конечно, ступни, лодыжки сильно порезал. Пришлось пару недель походить к судовому эскулапу. Который, как тот Пилюлькин, никаких лекарств, кроме касторки и йода, не признавал. Касторка, правда, в моем случае не пригодилась, но йодом он меня помазал. От души! Недели две. Не меньше. Но потом зажило всё. Как на том барбосе. Молодой был.
Самое главное — вынырнул! А то вот так, по дурости, и утонул бы на глазах всего экипажа. Тоже, наверное, мужики офигели бы.