Коррупционные проявления имеют особенности, связанные с мировоззрением и конкретными условиями трудовых занятий граждан. Они могут быть систематическими, традиционно встроенными в систему взаимоотношений в социуме, и разовыми.
Пример системного явления, где коррупция является частым гостем и провоцирующим фактором — работа с нарушителями административного и уголовного законодательства и задержанными. Мотив тут ясен: нарушитель желает уйти от ответственности, правоохранитель может использовать власть в принятии решения для того, чтобы небескорыстно обосновать этот уход от ответственности или ее значительное снижение.
По тем же основаниям незаконного обогащения действуют чиновники, принимающие решения и наделенные полномочиями — о разрешении видов деятельности, по лицензированию, выдаче субсидий, разных форм поддержки, судебные функции
Как и любое уголовно наказуемое преступление, коррупцию (как элемент — взятку) необходимо доказать по триединому принципу «место, время, способ». Также важны мотив и объект. Ибо без объекта — нет субъекта. Если даже один из элементов юридически не обоснован, обвинение юридически несостоятельно.
На мой взгляд, полномочий, имеющихся у ФСБ, следственного комитета и отделов собственной безопасности МВД, достаточно для борьбы с коррупцией в России образца 2022 года; эта борьба ведется. Ясно, что «волшебной палочки» — единственно верного решения — быть не может; надо пробовать разные методы. Потому как нельзя в России исключить коррупцию по «щелчку пальцев» — слишком памятны примеры небезупречного поведения наверху, в эпоху интернета получившие огласку. В такой ситуации вводить, усиливать наказание одних — неблизких, и неофициально «миловать», выдавая условную индульгенцию проштрафившимся «своим», почти бессмысленно.
Справедливость, как и ее отсутствие, люди чувствуют четко. Неравенство перед законом — один из главных «тормозов» антикоррупционной реформы, представляется как и ремонт, ее можно только начать.
Элементы борьбы с коррупцией в мире
Организация по борьбе с коррупцией The Serious Fraud Office появилась в Великобритании в 1987 году, а в 1990 открыт филиал — управление в Новой Зеландии. Сегодня деятельность SFO заметна и результативна, притом что сотрудники наделены большими полномочиями.
При ведении оперативных разработок, а их не бывает без оснований, сотрудники SFO вправе требовать у физических и юридических лиц любые документы и сведения, в том числе конфиденциальные. Кроме того в отношении подозреваемых не работает «правило Миранды»; в странах мира реализовано по разной форме, но с единой сутью — предупреждением задерживаемого о его юридических правах. Свидетелей преступлений могут обязать отвечать на вопросы принудительно, в том числе с применением полиграфа.
По сути, полномочия SFO выше полномочий уголовной полиции. Помогло бы создание подобной организации противодействию коррупции в России? Посмотрим далее.
В 2021 году в Киргизии на законодательном уровне одобрено введение денежного вознаграждения с нефиксированной суммой выплаты за сообщение о коррупционном правонарушении. Ориентир — 10% от возмещенной суммы, поступившей в государственную казну по приговору суда, не подлежащему обжалованию. Нововведение стало частью Стамбульского плана действий по борьбе с коррупцией. Такие меры могут привести к массовым доносам с целью заработка?
Суровым антикоррупционным законодательством отличается Китайская Народная Республика. Смертная казнь, иногда заменяемая пожизненным заключением, применяется при доказанном коррупционном преступлении в большом масштабе. Однако, по некоторым источникам, в Поднебесной сохраняется высокий уровень коррупции.
Отчего же чиновники Китая не боятся «брать», несмотря на риск быть казненными? И помог ли бы такой метод в России, где на высшую меру социальной справедливости пока наложен мораторий? Снова вопрос, на который ответит история.
По инициативе депутатов от политической партии Podemos в Испании пойманных с поличным взяточников, кроме прочего, высмеивают с помощью культуры в «коррупционных» познавательных турах. Желающим предлагают бесплатно проехать на автобусе к местам, связанным с коррупционной деятельностью чиновников. Экскурсовод подробно рассказывает, как и в каком размере «проворовался» человек.
Центр креативных технологий «ТУМО» в Армении разработал антикоррупционную мобильную игру «Следующее поколение: Сказки Нето». Разработчики убеждены, будто знания и предупреждения, полученные в игровой форме, помогут молодежи усвоить антикоррупционное поведение.
В Бразилии финансовые отчеты депутатов контролирует искусственный интеллект с романтичным названием «Серенада любви». Есть и другие инновации.
Возможности адаптации мирового опыта в России
Адаптация в России «китайской», «киргизской», «новозеландской» или «стамбульской» (а есть еще и «скандинавская») моделей не гарантирует успехов. В Китае «борьба» довольна эффективна, но и она буксует из-за человеческого фактора.
В Киргизии модель доносов для заработка, на мой взгляд, работает только номинально и основана на общем относительно невысоком уровне жизни. Людям, которым нечего терять, образно сказать — маргиналам, может быть, и захочется сообщать официально «за долю малую» о коррупции «доносами». Но качественный уровень сообщений от социальной страты — не субъекта коррупции — низок, как и вознаграждение за него. В условном «тутурханске», где нет работы, от нужды или для того, чтобы извести конкурента, люди могут доносить инициативно о коррупционных проявлениях. Но попробуйте провести эту модель в Москве, когда у человека официальный заработок в сотни тысяч…
Так можно бороться только со «взятками на дороге» и прочими условно незначительными преступлениями. А коррупция более широка по уровню относительно низового понятия. Посему Россия — не Стамбул.
Полномочия управления по борьбе с коррупцией The Serious Fraud Office (SFO) на манер Новой Зеландии впечатляют. Однако что-то подсказывает мне, что представители российской элиты по ментальности, мотивам и субъективным интересам, живущие до сих пор по понятиям, не позволят таким полномочиям состояться в любезном нашем Отечестве. Поэтому в отсутствии SFO довольно успешно работает ФСБ и СК. Разумеется, условно успешно, так как «друзей» и иногда неофициальные двойные стандарты при ведении дел никто не отменял.
В полиции общественной безопасности (для непосвященных — есть разные по специфике работы отделы) я сталкивался с корпоративной культурой, в которой будет остракирован любой член сообщества, уклоняющийся от небезупречной традиции. А кому же хочется, будь он хоть семи пядей во лбу и кристальной честности, стать в коллективе изгоем?
По окончанию смены наряды, работавшие «на земле», собирались вместе, каждый привносил на общий стол то, что удалось «собрать» за смену — как материальные, так и нематериальные активы, к примеру, еду, и начинался банкет продолжительностью пару часов. Средства на обед в процессе трудовой смены в подразделениях также добывались с помощью взяток.
Это самый «мелкий», хоть и типичный, вид коррупционной деятельности. Выше — больше.