История автомобиля продолжилась вскоре после завершения Великой Отечественной. В июне 1945-го в Кремле провели очередной смотр «перспективных образцов», по результатам которого 26 августа издали постановление Государственного комитета обороны за номером 9905. Постановление — одно из последних, поскольку через 10 дней этот чрезвычайный орган госуправления был расформирован в связи с окончанием боевых действий.
Документ требовал наладить на Московском заводе малолитражных автомобилей производство приглянувшейся Сталину модели «Опель-Кадет К-38» образца 1938 года. За годы войны мнение вождя не изменилось. Четырёхдверный «Опель-Кадет» по-прежнему был единственным фаворитом, что лишний раз подтвердил осмотр трофеев и техники союзников в начале 1945 года.
Логичное, идеологически обоснованное постановление требовало вывезти трофейные чертежи и оборудование с расположенного в американской оккупационной зоне завода в Рюссельсхайме, чтобы использовать их для организации производства. Советский Союз, которому при дележе собственности Западной Германии досталась четвертая часть всего промышленного оборудования, имел на это право.
Подписавшие эту «гладкую бумагу» государственные мужи или «забыли про овраги», или предпочли их не замечать, угождая высшему руководству. В реальности от опелевского завода, откуда планировали изъять всё необходимое производству, в 1945 году не осталось «ни ножек, ни рожек».
Завод в Рюссельсхайме
Как и Советский Союз, с началом войны Германия перестроила свою экономику с учётом военных потребностей. Выпуск «Кадетов» в Рюссельсхайме прекратили в 1940-м, высвободив мощности под производство комплектующих для бомбардировщиков «Юнкерс-88».
Нет, оборудование и документацию не выбросили. Всё рачительно собрали, упаковали и складировали в надёжном месте до лучшего времени. Однако в 1944-м британские пилоты превратили военное производство в развалины вместе с большинством «мирных» станков.
Сохранилась лишь малая толика. Советские специалисты обнаружили в тайниках оснастку для производства двухдверных кузовов и некоторых узлов шасси. Оборудование дорогое, но бесполезное, учитывая причину отбраковки «КИМ-10». Вождь желал видеть малолитражку с четырьмя дверьми.
Строго говоря, оригинальных чертежей в Рюссельсхайме никогда не было. Компанией «Адам Опель» владела корпорация «Дженерал Моторс». Разработкой и «Кадета», и его предшественника «Олимпии» занимались американские инженеры.
Наверняка в Детройте можно было найти всю необходимую документацию. Там же заказать сложную оснастку для производства четырёхдверных кузовов.
В годы войны это могло бы стать вполне приемлемым решением, но после её окончания союзнические отношения быстро деградировали. Бывшие друзья превратились в «вероятных противников». Кто же станет просить об одолжении врагов?
Кроме завода «Опеля», СССР вполне мог забрать себе другое, менее пострадавшее предприятие. Например, «БМВ» в Эйзенахе или «Фольксваген» в Вольфсбурге. Оба они восстановили производство малолитражек в 1946 году. Вполне достойные кандидаты на высокое звание «Москвич».
Однако «БМВ» и «Фольксваген» — это не «Опель», как требовало постановление ГКО. Никто не осмелился перечить воле вождя.
Оставался последний доступный вариант — скопировать «Опель-Кадет» по имеющимся образцам, разработать собственные чертежи и технологию производства.
В самой идее такого полулегального копирования не было ничего нового. Например, французский концерн «Рено» под собственным брендом «Джавакватре» производил доработанную копию «Кадета-Олимпии» с 1937 по 1960 год без всяких лицензий, ни у кого не спрашивая позволения.
Но кто займётся этой работой? Возможности конструкторов Московского завода малолитражных автомобилей, на который ГКО возложил производство «народной малолитражки», к сожалению, были в то время весьма скромными.
Немецкие «шараги»
В конце войны множество «забронированных» от фронта советских учёных, специалистов министерств и предприятий были призваны в Красную Армию. В спешном порядке им присваивались офицерские звания, из них формировались команды и отправлялись в Германию.
И хотя кадровые военные относились к коллегам в новенькой форме снисходительно, называли их погоны «ненастоящими», эти люди даром хлеб не ели. Перемещаясь порой буквально по пятам боевых частей, они искали, учитывали, принимали меры для сохранения материальных ценностей, которые затем отправлялись в СССР в качестве трофеев и репараций.
Вскоре после окончания боевых действий пришло понимание, что ценность представляют не только немецкие станки и технологии, но и сами люди, уникальные специалисты различных отраслей науки и производства.
В разрушенной стране большинство их оказалось не у дел. Обладая высокой квалификацией, опытом и способностями, они влачили жалкое существование, многие были готовы работать за еду для себя и своих семей.
Не отставая от других ведомств, советский Минавтопром организовал в Германии научно-технический отдел, объединивший 11 конструкторских бюро. В них, руководимые «профсоюзными полковниками», в разных городах Германии трудились сотни немецких учёных, инженеров и рабочих.
Немецкие «шараги» разработали более десятка вариантов кузова и двигателя будущего «Москвича», в том числе перспективные рестайлинговые модификации.
Первый экземпляр «Москвича-400» МЗМА собрал в декабре 1946 года, «в серию» автомобиль пошёл в апреле 1947-го.
Сталин по-прежнему следил за судьбой «народного автомобиля». В конце апреля 1947 года для него организовали очередной показ в Кремле, где презентовали всю гамму немецких разработок.
Вождю машины понравились, но одобрил он только два варианта: седан и работягу-фургон с тремя дверьми и деревянными элементами кузова. Автомобилестроению не хватало стального проката.
Дальше всё, как описывает официальная история. Немецкие «временные трудовые коллективы» прекратили существование вместе с образованием ГДР и упразднением Советской военной администрации в 1949 году. МЗМА продолжил разработку и производство «Москвичей» до 2001 года.
Очень жаль, но завод и его машины сгубили «лихие девяностые». Хочется верить, что когда-либо неприхотливые автомобили с «надёжным и весёлым, рабочим характером» всё же вернутся на наши дороги.