Своей знаменитостью (по крайней мере, у нас) этот стишок во многом обязан одноименному детективному роману Агаты Кристи, впервые опубликованному в 1939 году. Напомню, что речь в нём идёт о десяти героях, которых некто неизвестный коварно заманивает и изолирует в гостинице на безлюдном острове. После чего гости поочерёдно гибнут — причём не просто так, а следуя детской считалочке. Текст этой считалочки висит в каждом номере гостиницы и гласит следующее:
Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять.
Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь.
Восемь негритят в Девон ушли потом,
Один не возвратился, остались всемером.Реклама
Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя — и осталось шесть их.
Шесть негритят пошли на пасеку гулять,
Одного ужалил шмель, их осталось пять.
Пять негритят судейство учинили,
Засудили одного, осталось их четыре.
Четыре негритёнка пошли купаться в море,
Один попался на приманку, их осталось трое.*
Трое негритят в зверинце оказались,
Одного схватил медведь, и вдвоём остались.
Двое негритят легли на солнцепёке,
Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий.
Последний негритёнок поглядел устало,
Он пошёл повесился, и никого не стало.
…
* — В оригинальном тексте эта строчка выглядит сильно иначе: «A red herring swallowed one… («Одного проглотила красная селёдка…»). Но это только на первый взгляд. Оказывается, в английском языке выражение «красная селёдка» имеет двоякий смысл и также означает «ложный след; отвлекающий маневр». Именно на приманку судьи попадается и гибнет доктор в романе.Реклама
Кроме того в гостинице находится блюдо с фарфоровыми статуэтками негритят, и после каждого убийства одна статуэтка исчезает.
Надо сказать, что в британской литературе бытовали и другие считалочки на выбывание. Например, «Десять зелёных бутылок»:
Десять бутылок стояло на стене,
Десять бутылок стояло на стене,
Одна из них упала,
Осталось только девять…
Однако стишок про негритят родился по ту сторону Атлантики — в США (почему в нём упомянут откровенно английский Девон — не совсем ясно). К моменту публикации романа считалочка уже имела давнюю историю и была хорошо известна в Европе (Агата Кристи знала её с детства).
А началось всё аж в 1849 году, когда американский сонграйтер Септимус Виннер опубликовал текст песенки под названием «Old John Brown». В ней ещё не было ни смертей, ни негритят. Сюжет был крайне незатейлив. Сначала некий «старик Джон Браун» встречал маленьких индейцев, после чего следовал рефрен-считалочка:
В 1868 году Виннер переделал песенку в «Ten Little Injuns». Рефрен остался тот же, зато появился знакомый сюжет на убывание. Некоторые смерти носили национальный колорит — например, один индеец погиб от перепоя, а другой выпадал за борт каноэ. Впрочем, последнему индейцу везло — он встречал свою «скво» и женился.
Детали финала иногда различались. В одной версии пара снова производила на свет 10 индейцев, в другой же после женитьбы следовала строчка: «and then there were none» («и никого не осталось»). То ли это намёк на то, что после брака жизни нет (шучу), то ли на то, что «венец — сказке конец».
В 1869 году другой сонграйтер — Фрэнк Дж. Грин — переработал текст Виннера и вместе с композитором Марком Мейсоном написал песенку для т.н. «minstrel show». В то время на американской эстраде был популярен жанр под названием «Blackface» — белые исполнители красили лица в чёрный цвет и изображали на сцене негров, дурацки кривляясь и коверкая
По иронии судьбы «чернолицый» коллектив, который популяризовал в Англии песенку «Ten Little Niggers», тоже звали КРИСТИ — точнее, CHRISTY MINSTRELS. Считалочка быстро перешла в разряд детской литературы и разошлась по миру в виде книжечек с яркими иллюстрациями. Считалось, что благодаря ей, детки не только осваивают арифметику, но и учатся не совершать необдуманных поступков.
То, что нравоучение носило довольно жестокий характер, тогда никого не смущало. Впрочем, американское издательство «McLoughlin Brothers» в 1895 году всё-таки пересмотрело текст Грина и сделало финал более оптимистичным — как и в версии Виннера, последний герой не погибал, а женился.
К 1930−40-м годам слово «nigger» в США становится неполиткорректным, и считалка публикуется только в «индейском» варианте — причём, как правило, самом раннем («Раз — индеец, два — индеец…»). Именно такой мы слышим её в диснеевском мультике 1933 года «Старый король Коль».
В связи с этим, когда в 1940 году вышло первое американское издание романа Кристи, его название изменили на «And Then There Were None» («И не осталось никого»). Так же называлась и американская экранизация 1945 года. Текст считалки остался таким же, как в оригинале, если не считать замены негритят индейцами.
Надо сказать, что этот фильм вообще довольно забавен — жутковатая история была сдобрена изрядной порцией юмора и даже имела… хэппи-энд.
Иногда сюжет экранизаций менялся настолько, что приходилось корректировать и считалочку. Например, в британском ремейке «Десять маленьких индейцев» 1965 года герои оказываются не на острове, а в горной гостинице, куда можно попасть только по канатной дороге. Так как некоторые смерти плохо коррелировали с оригинальным стишком, две строчки пришлось изменить на «один из них сбежал» (герой гибнет, пытаясь удрать по канатной дороге) и «один встретил киску» (герой гибнет, гоняясь за кошкой).
Считалочка про индейцев нашла своё отражение и в поп-музыке. Например, в 1954 году Билл Хейли превратил её в заводной рок-н-ролл.
А в 1962 году BEACH BOYS написали на её основе хит в стиле «сёрф-рок» с оригинальным текстом, где 10 маленьких индейцев пытаются завоевать сердце индианки.
В 1967 году свою оригинальную трактовку считалочки предложил певец Гарри Нильссон. В его версии индейцы гибли, нарушая по очереди десять библейских заповедей: «один стоял и смотрел на жену другого» (прелю��одеяние), «один взял товары своего соседа» (воровство), «один сказал ложь о другом» («лжесвидетельство»),
Самой же остроумной оказалась песенка немецкой панк-группы DIE TOTEN HOSEN «Zehn kleine Jagermeister» («Десять маленьких егермейстеров»), выпущенная в 1996 году. Её название имеет непосредственное отношение к немецкой марке ликёра «Jagermeister». Недаром в анимационном клипе гибнут вовсе не егеря, а олени (логотип этого напитка). Несмотря на обилие «чёрного юмора», всё звучит бесшабашно и позитивно.
…Однажды каждый умрёт —
Не стоит обращать внимания.
Так устроена жизнь — ты или я…
Надо отметить, что у немцев считалка про негритят была особенно популярна — по количеству её переизданий Германия уступала только Великобритании и США. Первая немецкоязычная версия — «Zehn kleine Negerlein» — была издана в 1885 году в книжечке с названием «Из Камеруна» (Камерун как раз недавно стал германской колонией). Уже здесь текст оригинальной считалочки был кардинально переделан и приобрёл национальные черты: негритята то забивают свинью, то упиваются до смерти баварским пивом, то замерзают, оказавшись на улице без обуви и чулок. Концовка варьировала от трагической, до оптимистичной, где негритёнок находил маму.
Интересно, что с приходом к власти в Гитлера его противники сочинили новую версию считалки — «Zehn kleine Meckerlein» («Десять маленьких ворчунов»), в которой герои исчезали, как только начинали критиковать нацистов. Впрочем, в конце все ворчуны встречаются… в застенках концлагеря Дахау.
Однажды десять ворчунов
Решили пообедать,
Один сказал, что Геббельс врёт,
И их осталось девять…Последний из десятерых
Был страшно одинок,
Но вскоре девять остальных
В Дахау встретить смог.
В 1965 году свою версию этого антифашистского стишка исполнил Владимир Высоцкий— на сцене Театра на Таганке в спектакле «Павшие и живые». Текст местами отличался от оригинального, зато конец был более обнадёживающим.
…Адольф решил — ну, им капут,
Не будут куролесить.
Но ворчуны — и там, и тут,
Их — миллионов десять.
Интересную и трагическую историю имеет еврейский аналог считалочки, сочинённый музыкантом Марком Розенбергом. Взяв за основу народную еврейскую песню на идише «Tsen Brider» («10 братьев») и сюжетную логику «10 негритят», он описал историю 10 братьев-евреев, которые пытаются торговать разным товаром, но каждый раз терпят неудачу.
Автор перевода — Зеэв Дашевский:
Пошли мы, десять братьев,
акцизом промышлять.
Один, бедняга, помер,
и надо счет сбавлять…Я свечками торгую,
и снова — не к добру.
Наверно, тоже скоро
я с голоду помру.
Сочинил эту песню Розенберг в 1942 году, находясь… в застенках концлагеря Заксенхаузен, и даже репетировал её с подпольным хором. В следующем году музыканта и членов хора отправили в газовую камеру, но песня выжила.
Что касается оригинального стишка про десять негритят, то его первый перевод на русский язык, видимо, принадлежит Самуилу Маршаку («Купались десять негритят…»). Правда, при жизни писателя он так и не был опубликован и впервые появился во втором томе «Произведений для детей» (1968).
Версия Маршака получилась весьма вольной, хотя кое-где писатель придерживается оригинальных сюжетных линий (суд, пчёлы, зверинец).
Классическая же версия стишка, приведённого в начале статьи, принадлежит первой переводчице романа А. Кристи — Л. Беспаловой.
Есть и другие варианты.
Какими-то неведомыми путями считалочка проникла даже в русский дворовый фольклор. Как правило, это была песенка, где место негритят занимали поросята, которые однообразно тонут:
Десять поросят пошли купаться в море,
Десять поросят резвились на просторе.
Один из них утоп,
Ему купили гроб.
И вот результат:
Девять поросят…
Так продолжается вплоть до последнего куплета, где текст закольцовывается и превращается в аналог бесконечной сказки про белого бычка:
Но он пошёл ко дну.
И встретил там свинью…
И вот результат:
Десять поросят.
Сегодня Россия осталась редкой страной, где роман Агаты Кристи публикуется под оригинальным названием. Когда в 1987 году Станислав Говорухин выпустил свой фильм «Десять негритят», слово «nigger» в анлосаксонском мире было уже давно вне закона. А вскоре и слово «индеец» стало нетолерантным — вместо него теперь используют выражение «Native American» («коренной американец»).
В итоге почти все западные издания и экранизации романа ныне носят нейтральное название «And Then There Were None». Посмотрите хотя бы одноименный британский мини-сериал 2015 года, где в считалочке уже фигурируют солдаты. Остров, куда высадились герои, тоже переименовали в Солдатский (в оригинале он был Негритянским, потому что напоминал «голову с негроидными губами»).
У нас до сих пор смеются над западной политкорректностью — иногда заслуженно, но часто потому, что мы не видим ситуацию изнутри. Слово «негр» для нашего человека не несёт отрицательной расистской коннотации. Я слышал, что и в странах Латинской Америки на «negro» («чёрный») — тоже никто не обижается. Другое дело английское «nigger», которое за долгую историю расовой дискриминации в США приобрело откровенно презрительный и оскорбительный оттенок.
Чтобы осознать глубину американского расизма, достаточно взглянуть на карикатуры и рекламу начала XX века, где особенно любили издеваться над чернокожими детьми. Негров представляли в образах уродливых, ленивых, грязных дикарей — с разумом пятилетнего ребёнка (как тут не вспомнить слово «boy» — «парень», с которым белые жители ЮАР времён апартеида обращались ко всем неграм, невзирая на возраст?).
На фоне этого стишок про десять неудачливых негритят звучал для американцев с особым (не ощутимым для нас) привкусом. Вот скажите, а русским бы понравилось, если бы считалочка звучала так: «Однажды десять „рашек“ бухали за столом…», а рядом был бы рисунок небритых питекантропов в телогрейках и с балалайками? Хотя… в России найдутся и такие, которым понравится.
Для жителей континентальной Европы слово «негр» тоже долгое время не носило расистского подтекста. Всё изменилось, когда европейские страны заполонили эмигранты из Африки, которым афроамериканские братья уже объяснили, сколь отвратительно прозвище «чёрный». И уже в 2002 году постановка спектакля «Десять негритят» в немецком Ганновере вызвала бурю протеста из-за своего неполиткорректного названия. А потом уже сработал «эффект домино» по всему Евросоюзу. Например, переиначить роман Кристи потребовали даже у Эстонии, в которой обилия чернокожих не наблюдается.