Не было бы счастья, да выборы помогли: в начале 2000-х годов одна из партий — соискательниц народной любви и депутатских мандатов в ГосДуму — профинансировала установку бюста дважды Героя Социалистического Труда слесаря-инструментальщика Тульского оружейного завода Геннадия Пушкина в его родном городе.
По статусу советских лет почетное звание «Герой Социалистического Труда» было в СССР высшей степенью отличия и присваивалось «за исключительные достижения в хозяйственном и культурном строительстве». Герои Социалистического Труда, добившиеся новых исключительных достижений, награждались второй золотой медалью «Серп и Молот», в ознаменование их трудовых подвигов на родине Героя устанавливался бронзовый бюст. За время существования высшей награды дважды Героев на весь Союз набралось меньше 20 тысяч человек.
Геннадий Александрович был единственным таким в Туле, а его фамилия — одной из последних в общесоюзном списке дважды удостоенных почетного звания. Оно было присвоено Пушкину по итогам очередной пятилетки, в 1987 году. За начавшейся перестройкой власти тогда оказалось не до хлопот с установкой бюста Героя, ну, а позже сменилась и сама власть, и ее ориентиры…
В центре внимания страны зарождавшегося капитализма дважды Герой Социалистического Труда оказался 8 мая 2003 года, во время поездки Президента России в город-герой Тулу. На встречу с высоким гостем собрали самых именитых ветеранов. За чайным столом с самоваром и пряниками Владимир Путин выразил восхищение трудовым подвигом туляков во время
Потомственному оружейнику Геннадию Пушкину в 1941-м было 20 лет. К началу войны он уже три года трудился слесарем-лекальщиком, и уже два года — с 1939-го, когда началась финская кампания, — оружейный завод работал в военном, круглосуточном режиме. «Дома почти не бывали, — вспоминал Пушкин. — Придешь, перекусишь, поспишь немного — и опять в цех».
Лекальщики по тем временам были очень нужные на производстве люди — они делали измерительный инструмент, лекала и шаблоны, по которым в дальнейшем изготовлялись детали. Точности это требовало уникальной — до сотых долей микрона, а ответственность… Малейшая ошибка могла обернуться массовым браком и, соответственно, судом со всеми вытекающими последствиями. На всю Тулу прогремел приговор, вынесенный в конце финской начальнику отдела технического контроля (ОТК) и производственному мастеру одного из цехов: выпущенные ими с завода авиационные пулеметы ШКАС из-за бракованной гайки отражателя выходили из строя через 1−2 тысячи выстрелов вместо положенных 6 тысяч выстрелов без сбоев. Это делало наши «бомбардировщики и истребители «беззубыми» (так значилось в приговоре). Начальник ОТК получил пять лет лишения свободы, мастер — полтора года, и что с ними сталось в заключении — до сих пор неизвестно.
Так что работать на оружейном спустя рукава себе дороже было. Завод забирал человека целиком и полностью, почти не оставляя времени для себя. О начале Великой Отечественной, например, Пушкин узнал, придя с завода домой на обед. Вернулся на работу — митинг в цехе, многие написали заявления об отправке добровольцами. Написал и Геннадий Александрович, а потом еще трижды просился на фронт — не отпустили: от оружейников фронту нужны были не жизни, а оружие.
Когда враг подходил к Туле, они не только сутками не отходили от станков, но еще и оборонительные траншеи успевали рыть, копать щели между цехами для спасения от бомбежек. С объявлением эвакуации вручную снимали с фундаментов станки, грузили на вагонетки, вручную откатывали их по специально протянутой узкоколейке к железной дороге и там, опять же вручную, перегружали на платформы. Это был тяжкий труд, однако в считанные дни завод был поставлен на колеса и отправился на восток. Сначала думали, что едут на Алтай, но остановились в Оренбургской области, на разъезде Медное — теперь это город Медногорск, основанный туляками. Оборудование выгрузили в чистом поле, поставили навесы, под ними разместили станки — и сразу же начали выпуск винтовок СВТ-40. Одновременно построили мастерскую, в которой наладили… пошив брезентовых сапог на деревянной подошве: началась суровая уральская зима, а обувь и теплую одежду многие рабочие просто не успели захватить с собой из Тулы.
Особенно трудной для эвакуированных была зима 1941−1942 годов, не только холодная, но и голодная. Рабочим полагалось по 700 г хлеба в сутки плюс овощная баланда в столовой, членам семей, иждивенцам — по 300 г хлеба. За продуктами ходили в окрестные деревни — где выменивать, а где и просто выпрашивать. В одном из таких походов группа женщин с детьми, попав в буран, замерзла в поле всего в километре от поселка — нашли их лишь весной: по пути на работу кто-то споткнулся об торчащую из снега заледенелую руку. Когда их откопали, они так и сидели кружком, тесно прижавшись друг к другу…
О военных временах Геннадий Александрович рассказывал скупо, да и рассказывать было особенно нечего, один день похож на другой и до предела заполнен работой. То же — и после войны, когда восстанавливали завод из разрухи, осваивали выпуск новой для оружейного продукции — глубинных насосов, запчастей для тракторов и автомашин, даже мебели, а позже — охотничьего и спортивного оружия, швейных машин. И все-таки до самых 90-х годов прошлого века Тульский оружейный работал в основном на армию — делал пистолеты, автоматы Калашникова, подствольные гранатометы, противотанковые снаряды.
Первой все эти новые изделия осваивала инструментальная бригада Пушкина, задачей которой была инструментальная подготовка серийного производства. Ну и бригадир, естественно, был на виду, его выдвигали, загружали общественной работой: 15 лет был депутатом районного Совета, три созыва — депутатом горсовета, работал в народном контроле. Но главным для него всегда оставался завод. За 62 года работы на оружейном Геннадий Александрович подготовил и воспитал 60 учеников — большинство из них и сейчас еще трудятся на предприятии.
Вот и на встрече с Президентом Пушкин затронул больную для него тему о том, почему не идет современная молодежь в рабочие. «Он сказал — платить надо больше, тогда и придут, — вздыхал Геннадий Александрович. — А с чего заводу платить, если уже лет десять мы почти не имеем оборонного заказа? И много ли на охотничьих ружьях заработаешь?»
В общем, хочешь — не хочешь, а Пушкину в его 82 года опять пришлось «закрывать» собой дыры на производстве, потерявшем привлекательность для молодых. Лишь в последние годы — уже после смерти старого рабочего — оружейный начал вновь подниматься на ноги…
Дважды Герою понять — а главное, принять — новые времена было трудно: свою жизнь он прожил по песне «Раньше думай о Родине, а потом — о себе». Кто-то его, наверное, пожалеет, кто-то осудит, кто-то просто не поймет. Но, так или иначе, ушедшие годы не вернешь, да и надо ли? Что было — то было…
По стечению обстоятельств или иронии судьбы бюст дважды Героя в заводском сквере у проходной соседствует с памятником Петру Первому. И то верно, каждый из них внес свою лепту в историю Тульского оружейного, которая сегодняшним днем, конечно же, не кончается. Со временем, наверное, рядом с этими двумя памятниками появятся новые. Интересно, кому-то они будут посвящены?