Они могли, как герои Троянской войны, разогнать толпу неорганизованных и плохо обученных ополченцев и были так же плохо дисциплинированы. Как и античным героям, эффективно противостоять рыцарям были способны лишь такие же рыцари. На передний план выходили индивидуальность, личное мастерство и героизм. К коллективным действиям в бою рыцари были мало способны.
Впрочем, рыцари были весьма боеспособны и при такой, весьма условной, организации. Можно сказать, что сражение рыцарей представляло собой череду поединков. Безусловным плюсом такого подхода была малочисленность потерь. Война была близка к тому, чтобы стать сугубо сословным делом («Крестьяне работают, воины сражаются, монахи молятся»). Пехота, ополчение играли второстепенную роль. В Средние века еще не было развитого национального самосознания, зато было сословное. Рыцари, даже сражающиеся по разные стороны, чувствовали принадлежность к одному социальному слою и зачастую не стремились убивать «собратьев». Конечно, не только из братских чувств — за пленного рыцаря брался выкуп, а достающееся победителю снаряжение стоило очень недешево.
Помимо собственно рыцарей, тяжеловооруженных конников снаряжали города. Развитой пехоты долгое время не было, ополчение и стрелки особенно всерьез не воспринимались. Беззащитные перед закованной в доспехи атакующей конницей стрелки стремились избежать столкновения и отступить вовремя — лучше заранее. Пехоту могла потоптать собственная наступающая конница. Могла и отступить, бросив на произвол судьбы. О какой боеспособности пехотинцев могла идти речь?
Поэтому появление многочисленной организованной пехоты под грамотным руководством производило шокирующее впечатление на «героев-одиночек». Можно назвать две разных, но одинаково эффективных тактики: использование массы лучников при поддержке рыцарей и фалангу пикинеров.
Известнейший пример: использование лучников англичанами при Креси (1346 г.) и Азенкуре (1415 г.). Английских рыцарей спешили, поставив вместе с лучниками. Понимая, что рыцари не сумеют бежать, бросив их, лучники вели плотный огонь даже на близком расстоянии. Немногочисленные выжившие французы были встречены рыцарями и пехотой, сменившей луки на копья. Пожалуй, здесь уместна аналогия со средней пехотой античности. Позже эта стратегия развилась в смешанный строй мушкетеров и пикинеров. Рыцари проигрывали именно организации. Будь они способны к организованной атаке, к управляемому маневру на поле боя — возможно, лучники не оказали бы такого эффекта. Неупорядоченно атакующие отряды становились удобной целью, на которой можно было сосредоточить огонь всей массы стрелков.
Фаланга применялась швейцарцами с середины XIV до XVII века. Формировалась она, как некогда македонская фаланга, из простонародья. Тактика была та же: удар плотной массой пик. Встреча со строем пехоты была шоком для слабоорганизованных рыцарей. К тому же «чернь», не испытывавшая сословной солидарности с рыцарями, предпочитала убивать последних, а не захватывать. Вскоре швейцарцы, как некогда греки, превратились из ополченцев в профессиональных наемников. Позже появились ландскнехты — не-швейцарцы, организованные по аналогичному принципу. Служащий за жалованье наемник был куда организованней и дисциплинированней, чем рыцарь. Для того важнее было проявить личную доблесть. Сюзерен мог приказывать рыцарю, но в случае ослушания (а рыцари были весьма склонны к самодеятельности на поле боя) против него почти не существовало убедительных дисциплинарных санкций.
Итак, профессионал-кавалерист уступил место сплоченным рядам пехоты; сравнительно небольшие рыцарские армии вытеснялись массовыми войсками — вначале эффективно действующими сообща ополченцами, а позже профессионалами. С точки зрения военного искусства, это был серьезный шаг вперед. Отряды стали сплоченными, армии — более организованными. Развивалось взаимодействие родов войск: пехоты (стрелков и пикинеров), кавалерии, артиллерии. Организованная армия требовала иного подхода к снабжению, однако серьезные сдвиги в этой области произошли гораздо позже.
С другой стороны, войны стали куда кровопролитнее. Часто источники говорят о единицах и десятках погибших рыцарей. Даже если эти цифры преуменьшены, даже с учетом потерь не-рыцарей, показательно сравнение их с потерями в битвах с участием организованной пехоты. При Креси и Азенкуре французы потеряли примерно по 1500 рыцарей (общие потери были куда больше) против нескольких сотен у победивших англичан. При Лаупене, в бою со швейцарцами, рыцарское войско бургундцев, несмотря на значительное численное превосходство, потеряло от 1500 до 4000 человек.
В периоды позднего Средневековья и Ренессанса снова, как и в античности, возникла проблема «трудоустройства» наемников в мирное время. Ополченец после короткого похода возвращался к своей профессии; рыцарь получал доход с земельного надела; наемник же оказывался никому не нужным. А оставшись без средств к существованию, опасным.