«Когда ж, наконец, откинем копыта
и превратимся в звезду, в навоз —
про нас напишет стишки пиита
с фамилией, начинающейся на «Авось».
…МНЕНИЕ КРИТИКА ЗЕТА:
От этих модернистских оборотцев
Резанов ваш в гробу перевернется!
МНЕНИЕ ПОЭТА:
Перевернется, — значит, оживет.
Живи, Резанов! «Авось», вперед!"
Если «Стену» PINK FLOYD редко называют рок-оперой, хотя она и близка этому жанру, то с «Юноной и Авось» дело обстоит с точностью до наоборот. С самого момента ее возникновения к ней прочно прикрепился ярлык «первой советской рок-оперы». Ясно, что в советские времена любое музыкальное произведение, где использовались гитары и синтезаторы тут же получало приставку «рок». Кстати, сам композитор «Юноны и Авось» — Алексей Рыбников — оценивал жанровую принадлежность своего детища вполне трезво и, как профессионал, чувствовал неуместность присужденного «титула». По его словам, в «Юноне…» он хотел «…следовать великой русской оперной традиции, прикоснуться к фольклорным мотивам, стихии русского романса».
Да и кому, как не Рыбникову, знать, что такое на самом деле «рок-опера». Член Союза композиторов, преподаватель консерватории, автор замечательной музыки ко многим известным советским фильмам («Вам и не снилось», «Тот самый Мюнхгаузен», «Приключения Буратино», «Про Красную Шапочку» и др.) был, плюс ко всему, и создателем действительно одной из первых в Союзе рок-опер — «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты» (на основе стихотворной пьесы П. Грушко, в свою очередь, написанной по мотивам произведений П. Неруды). Мало того, «Звезда и Смерть…» в 1976 году была поставлена театром «Ленком» и вызвала широкий ажиотаж в узких кругах.
А. Рыбников:
«Все равно первой советской рок-оперой во всех странах мира называли и будут называть „Юнону и Авось“, и переубедить, я думаю, никого уже невозможно. В любом случае „Звезда и смерть…“ была первой рок-оперой на сцене постоянно действующего столичного театра».
Несмотря на большую близость к жанру рок-оперы, «Звезда и Смерть…» быстро ушла в тень «Юноны и Авось» и нынче воспринимается больше как некий исторический «реликт». Слишком уж быстро устарела и музыка этого произведения, и излишне «злободневный» текст о трагической судьбе латиноамериканского парня. «Юнона и Авось» талантливо коснулась более вечных тем и музыкальных пластов, обеспечив себе тем самым долгожительство.
В отличие от «Jesus Christ Superstar» или «The Wall», «Юнона и Авось» имеет довольно длинную историю создания, в которой равно велика роль всех трех составляющих: слов (А. Вознесенский), музыки (А. Рыбников) и театральной постановки (М. Захаров). Скажу больше: если идеальным воплощением «Иисуса Христа…» для меня является запись 1970 г., «Стены» — фильм А. Паркера, то для полноценного восприятия «Юноны и Авось» обязательно необходимо видеть спектакль в постановке Марка Захарова, впервые представленный публике 9 июля 1981 года. Я лишний раз убедился в этом не так давно, когда переслушивал пластинку 1983 г. с записью рок-оперы.
Сейчас, когда ажиотаж вокруг «Юноны…» спал, невольно чувствуешь все недостатки этого произведения, в первую очередь, «рыхлость» музыкальной ткани и непозволительную для столь крупного жанра бедность запоминающимися мелодиями. Почти все яркие «хиты» можно было бы запросто собрать на одной стороне «винила». Считайте сами: романс «Ты меня никогда не забудешь…» — раз; молитва Резанова («Господи, возвах к тебе, услыши мя…») — два; ария Богоматери («Вечен Божий свет…») — три; песня моряков («В море соли и так до черта…») — четыре; романс о шиповнике («Для любви не названа цена…») — пять и заключительная «Аллилуйя любви!» — шесть. Вот и весь музыкальный «скелет» целого двойного альбома. Все остальное — повторы, речитативы, локальные проигрыши. Переслушивать вторую часть «Юноны…» довольно скучновато.
Гораздо интереснее смотреть спектакль, где талантливая игра актеров усиливает и компенсирует все «бледные» места музыкального произведения. И это несмотря на то, что голос Караченцова явно проигрывает голосу исполнителя роли Резанова на пластинке 1983 г. (она вообще в плане вокализа получше спектакля).
Отдавая отчет, что мое субъективное мнение может вызвать вполне оправданное недовольство поклонников «первой советской рок-оперы», музыкальную критику заканчиваю и перехожу непосредственно к объективным фактам истории создания «Юноны и Авось» как таковой.
Хотя история любви российского камергера и дочери американского коменданта «помоложе» евангельской, в руках Вознесенского она также претерпела значительные метаморфозы. Но прежде, чем перейти к поэзии, коснемся жизненной прозы.
Правдивая история Резанова и Кончиты:
Николай Петрович Резанов родился 26 марта 1764 года. Служил в лейб-гвардии, был приближен Екатериной II и принят в ее охрану, после возглавлял канцелярию (сперва у графа Чернышова, а затем — у поэта Державина), а с 1797 по 1799 год был обер-секретарем Правительствующего Сената.
Будучи в 1794 г. в Иркутске, Резанов знакомится с путешественником Г. Шелеховым, берет в жены его дочь Анну. Вскоре под влиянием семьи Шелеховых Резанов становится корреспондентом (представителем) организованной ими Российско-Американской Компании в Санкт-Петербурге.
Через восемь лет супружеской жизни, буквально через 12 дней после рождения дочери жена Резанова умирает. В это время Н. Крузенштерн предоставляет властям проект кругосветного плавания. В 1803 году начальство дает «добро» и назначает руководителем экспедиции… нет-нет, совсем не Крузенштерна, как доныне думают многие, а Резанова. Конфликт между Резановым и Крузенштерном, а также голод в русских колониях в Америке (которые должен был проинспектировать Резанов) заставляют его отколоться от экспедиции и направиться в Калифорнию, чтобы наладить торговые отношения с испанскими колониями. Во время посещения Сан-Франциско Резанов знакомится и обручается с дочерью коменданта крепости — 16-летней Кончитой. Но путешественнику надо отвезти отчет российским властям, и он направляется в столицу через Сибирь. Однако Резанов не доехал до Петербурга. По пути он провалился под лед и скончался от лихорадки 1 (13) марта 1807 г. в Красноярске.
Кончита долго не верила слухам о смерти Резанова, а когда получила достоверные сведения, дала обет молчания, и вскоре ушла в доминиканский монастырь в Монтерее, став первой калифорнийской монахиней.
Как видите, даже в столь сжатом изложении эта история имеет все данные, чтобы претендовать на поэму о романтической любви. Америка и Россия, православный россиянин «в летах» и юная испанка-католичка, ветер странствий и трагический финал — подобные темы были востребованы во все времена, а уж тем паче во времена «холодной войны» между США и СССР.
А. Вознесенский:
«В Ванкувере один профессор дал мне историческое исследование о Резанове, изданное в Америке. Я был потрясен: этой историей интересуются американцы, в России же историки игнорируют эту тему. Русские ничего не знают о великом русском путешественнике. Я считаю, что его любовная история сильнее, чем „Ромео и Джульетта“. В Вероне есть Дом Ромео и Джульетты. За ним стоит стена, очень похожая на кремлевскую, с зубцами. …Но это все выдумано, потому что Ромео и Джульетты не было, а Кончита и Резанов были. Если бы они обвенчались, то Россия бы вступила на тот берег океана. И вся мировая история пошла бы по другому пути. Все это меня захватило. Я стал собирать исторические свидетельства».
О том, чем закончилась эта история, читайте в заключительной части статьи.