Вам приходилось слышать слово «вставочка»? Нет, это не только кусок текста, вставленный из буфера обмена, и не элемент декоративной отделки стены или платья. Лет пятьдесят назад этим словом обозначалось, прежде всего, «орудие письма». Внешне вставочка напоминала круглый карандаш с приделанным к нему куском жестяной трубочки. Трубочка имела паз, куда вставлялось любое перо — от школьного «восемьдесят шестого» (хотя на нем стояла цифра 11) до «уточки» (писать которой младшеклассникам категорически запрещалось). Каждая школьная парта была снабжена двумя отверстиями для чернильниц.
«Школьно-письменные принадлежности» той поры часто фигурировали в стихах и рассказах для детей. Упомянутые мною чернильницы в партах были самыми примитивными из обширного племени чернильниц. Письменные столы взрослых порой украшали внушительные «чернильные приборы»: мраморное основание, две круглые или квадратные чернильницы с металлическими крышками и тяжеленное мраморное пресс-папье (при желании их можно и сейчас найти в антикварных магазинах крупных городов). А непременным домашним атрибутом школьника была «непроливайка» — остроумно сконструированная пластмассовая баночка, имевшая узкое отверстие для пера и внутренний конический раструб. Он-то и не давал чернилам выливаться, если чернильницу ненароком опрокинешь или уронишь на пол.
Я и сейчас не понимаю, чем руководствовалась педагогическая мысль тех времен, заставляя нас писать «макательными» ручками и следовать образцам из «Прописей», копировавших каллиграфию 19 века. Ну кому нужны были эти «нажимы», эти «волосяные» линии, если вокруг меня все взрослые писали авторучками и отнюдь не каллиграфическим почерком? Красиво? Да, но пока напишешь десяток фраз — вспотеешь. А эти вечные кляксы в тетрадях! А чернильные пятна, которые можно было удалить только денатуратом! (Денатурат завораживал меня своим таинственным сиреневатым оттенком. Неудивительно, что эта жидкость притягивала к себе и некоторых взрослых дяденек, которые ее пили.)
Естественно, мне хотелось поскорее встать взрослым, и где-то в классе третьем я начал писать без всякого нажима, самовольно поменяв тип пера. Мои тетради запестрели красными всплесками замечаний: «Ваш сын пишет без нажима!» Родительская мудрость вроде: «Еще успеешь испортить почерк» была мне непонятна, нотации я не любил (кто ж их любит!) и потому пошел на хитрость. Для учительницы и родителей остался прежний, «школьный» почерк, а для себя я выработал другой, чем-то напоминавший почерк взрослых. Неряшливые размашистые буквы казались мне признаком взрослости.
К пятому классу в педагогических коридорах задули новые ветры, и нам «милостиво» разрешили писать авторучками. Самые дешевые стоили буквально копейки, но имели скверные, царапающие перья. Ручки с так называемым закрытым пером стоили рубля два (сорок поездок на метро) и писали весьма прилично. Конечно, ни о каком нажиме не могло быть и речи (да и учителя о нем как-то тихо забыли). К тому же, каждое перо обладало своим характером, и его нужно было расписать. Но уже одно то, что после трех-четырех написанных слов не требовалось заново обмакивать перо в чернила, воспринималось как великое благо.
Главным производителем школьно-письменных принадлежностей тогда был ленинградский завод «Союз». Его продукция ценилась по всей стране и отличалась разнообразием. На «Союзе» делали почти всё: от простеньких пипеточных школьных ручек до поршневых ручек с золотым пером и подарочных наборов из ручки и цангового карандаша. Кстати сказать, грифель у тех карандашей был несколько толще, чем у нынешних, и выдвигался поворотным механизмом. Добавлю также, что те карандаши были экономичнее: в них грифель использовался до конца, а не на три четверти, как в современных моделях.
Зато чернила для авторучек не баловали разнообразием цветов. Местная ленинградская промышленность выпускала только синие. Черные отец впервые привез из Москвы (да еще, помнится, отстоял там очередь в канцелярском отделе ГУМа). О советских черных чернилах — разговор особый. Тем, кому приходилось ими писать в студенческие годы или на работе, хорошо помнят удивительное упрямство этих чернил. Из чего они делались… это, вероятно, такой же государственный секрет, как и рецепт «Отдельной» колбасы. К тому же, они были не такими уж черными. Правильнее их назвать темно-сизыми. Но что хуже всего — пигмент этих чернил имел обыкновение выпадать в осадок и забивать капилляры пишущих узлов. Инструкция к ручкам с золотым пером недвусмысленно предупреждала: «Пользоваться только синими чернилами»… Я и сейчас не могу понять, почему страна, имевшая мощнейшую «оборонку» и развитую химическую промышленность, не могла создать хорошие черные чернила. Или это считалось мелочью, на которую «в буднях великих строек» попросту не обращали внимания?
Если попытаться охарактеризовать реалии той эпохи одним словом, пожалуй, более удачного слова, чем «полосатость», не подберешь. Она проявлялась везде: качественные и дрянные вещи создавали странный симбиоз тогдашнего советского бытия. Да, были прекрасные «союзовские» ручки с золотым пером, надежные и устойчивые (у аккуратных людей они жили лет десять-двенадцать). И одновременно были никудышные чернила, портящие пластмассовые детали этих ручек. Выпускались прекрасные, мягкие цветные карандаши (от шестицветной «Радуги» до наборов из 48 цветов), но не было мягких стирательных резинок (некоторым привычнее называть их «ластиками»). Тогдашние готовальни не шли ни в какое сравнение с нынешним китайским недоразумением, но цветная тушь отличалась редкой мерзостностью оттенков (особенно красная).
А еще в Советском Союзе до середины 60-х годов не было своих шариковых ручек. Но о том, как они появились и что собой представляли — в следующей статье.