Перейти к предыдущей части статьи
Особенно любили дразнить публику футуристы.
Я люблю смотреть, как умирают дети…
В. Маяковский
Как я люблю беременных мужчин,
Когда они у памятника Пушкина…
Д. Бурлюк
Однако обычно неуловимые и сложные образы рассчитаны на тонкое эмоционально-ассоциативное восприятие. При этом поэты не должны проявлять «авторскую глухоту» — забывать, что именно то, что в их стихах им самим представляется ясным образом, другими (не знакомыми с прихотливым ходом мыслей пиита) может восприниматься совершенно иначе, а иногда даже более чем превратно.
Одной из распространенных поэтических ошибок является и так называемая амфиболия, когда смысл выражения непреднамеренно становится ошибочным или двузначным. Допустим, в строчках А. Майкова:
…В Сенеке строгий стоицизм
Давно разрушил организм!
…не совсем понятно, кто же кого разрушил — стоицизм организм или организм стоицизм. Подобная неясность возникает и при неудачном переносе из строки в строчку. Вот хрестоматийный пример. По поводу следующих стихов
…И гордый ум не победит
Любви, холодными словами.
Иногда доходит до смешного. Далеко ходить не буду, приведу свой юношеский пример. Однажды, описывая воображаемую встречу с девушкой, я написал:
В твоих ажурных чулках мне сегодня уютно…
Мой друг, прочитав эту строчку, недоуменно поставил рядом знак вопроса — ты что это, мол, Курий, в трансвеститы записаться вздумал? А ведь мне казалось, что это эффектный образ — герой, как маленький таракан, сладострастно забирается под чулок женщины… Вот только вряд ли остальные читатели смогли бы вникнуть в мой оригинальный ход мыслей.
Образы бывают и просто неудачные. В знаменитой «Незнакомке» А. Блока
есть такие строчки:…И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.…И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу…
Подвыпивший герой стихотворения прямо-таки буквально поместил образ перьев внутрь своей головы, и вышло как-то некрасиво и даже смешно.
По возможности, надо стараться не допускать и ляпов от невежества. Если вы берете историческую тему или используете образ какого-нибудь животного — не грех заглянуть в научные справочники. Чтобы не вышло, как у Лермонтова:
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте…
(Грива имеется только у львов, но никак не у львиц, да и у львов не на хребте.)
Или как у А. Плещеева
:Дам тебе [ласточке] я зерен,
А ты песню спой…
(Конечно, поэт может дать ласточке зерен, вот только есть она их не будет, так как питается насекомыми.)
Или как у И. Уткина:
Не твоим ли пышным бюстом
Перекоп мы защищали?
(Красные войска, вообще-то, штурмовали Перекоп, но как остроумно пошутил мой друг: «А может, Уткин его защищал».)
Иное дело, когда образ используется в легендарном или мифическом значении. Мифическая саламандра, в отличие от настоящей, может не гореть в огне. То же касается и анчара — дерева, которое по легенде убивало всё живое вокруг.
…Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.К нему и птица не летит,
Реклама
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит —
И мчится прочь, уже тлетворный…
Пушкин, возможно, не знал, что ядовитый сок анчара на расстоянии никого убить не сможет. Но даже если и знал это, то преувеличение пошло только на пользу стихотворению. Точно так же, как непонимание особенностей строения атома ничуть не умаляет стихотворения В. Брюсова:
Быть может, эти электроны
Миры, где пять материков,
Искусства, знанья, войны, троны
И память сорока веков!Еще, быть может, каждый атом —
Вселенная, где сто планет;
Там — все, что здесь, в объеме сжатом,
Но также то, чего здесь нет…
Вот только не стоит из этого поэтического образа раздувать какие-то «научные» фантазии.
Знание предмета, о котором пишут, всегда добавляет стихам убедительности. Иногда научная точность даже придает образу неожиданное прочтение. Науке давно известно, что наше Солнце является звездой. Но об этом редко кто задумывается. Вот почему так свежо и эффектно прозвучала в свое время строка песни В. Цоя — «Звезда по имени Солнце».