Он фактически вырос на улице. Бронкс, где было очень небезопасно, развил в нем чувство бесстрашия. Сколько он раз попадал в подростковом возрасте в переделки, никто не считал. Но, тем не менее, Бог уберег его от самого «милого» в те времена занятия — участия в какой-либо гангстерской группировке. Щупленьких подростков преступный мир охотно использовал в своих целях — сколько их проникало в дома через форточки? Избежать всех искушений Стэнли помогли три вещи: джаз, шахматы и фотография.
Шахматы как средство существования
Если уж Кубрик-младший за что-то брался, то основательно. В джаз-банде на родной улице он был «первым барабаном», умея разрозненные интересы привести к единому знаменателю.
В шахматы научился играть так, что они на долгое время стали средством зарабатывания денег: мало кто мог с ходу увидеть в пареньке потенциально грозного соперника.
А фотография оказалась тем самым ключом, который помог Кубрику открыть дверь в сверкающий мир кинематографии. Кстати, первую камеру Стэнли подарил отец, в аккурат на 13-летие. Мальчишка фиксировал все, начиная от первого зевка просыпающегося отца и до полета шмеля.
Сразу после окончания Второй мировой войны Стэнли задумал поступать в колледж. Увидев его оценки, руководство колледжа сказало твердое «Нет». А откуда было взяться хорошим оценкам, если в кругу интересов школа занимала едва ли не последнее место? К тому же приоритет отдавался солдатам, вернувшимся с полей сражений. А Стэнли ничего не оставалось, как взять свои снимки и развозить их по нью-йоркским газетам и журналам в надежде на то, что они кого-то заинтересуют.
Дело «выгорело» в журнале Look, где его взяли на ставку фотографа. И предложили шикарную работу в качестве хроникера.
Кубрик разъезжал по американским городам и весям, встречался с людьми, делал фотозарисовки и репортажи. Попутно он старался заносить в блокнот как можно больше данных о герое своей публикации: как он пришел в профессию, что в ней самое трудное, без чего можно вполне обойтись? Сюда же добавлялись сотни различных особенностей: акцент, словарный запас, новые слова, употребляемые в данном регионе. Это использовалось в следующих командировках, происходила, образно говоря, цепная реакция.
От снимка к фильму
К 22 годам Кубрик твердо решил снимать кино, благо материала у него, как ему казалось, было предостаточно. В 23 года он снимает свой первый 16-минутный фильм о боксере Уолтере Картье — герое одного из фоторепортажей. Часть средств Стэнли берет своих, часть дает ему боксер. А дальше — понеслось-поехало: короткометражные фильмы выходят один за другим…
Но настоящий дебют в искусстве еще впереди. Здесь не обошлось без удачи. Кирк Дуглас, звезда экрана и исполнительный продюсер, решил снимать фильм «Спартак», намереваясь затратить на все про все 12 млн долларов. Для 1959 года это были сумасшедшие деньги! Он пригласил на роль режиссера Энтони Манна, но последний, узнав о соотношении бюджета картины с собственным гонораром, хлопнул дверью, заявив Кирку: «Ищи дурака!».
Дурак нашелся в лице молодого 31-летнего Кубрика. Как он умудрился доверить съемки фактически «неоперившемуся» юнцу от кинематографии, Кирк до конца своей жизни так и не понял. Называйте это прозорливостью, чутьем, предвосхищением таланта — все будет одинаково правильно.
Легко ли работалось актерам со Стэнли? Отнюдь! Многих он раздражал своими черепашьими темпами и желанием «вылизать» любой эпизод. Сэр Лоренс Оливье, Чарлз Лаутон и Питер Устинов — далеко не новички в своем деле, публично пообещали Кубрику, что поднимут свое, отнюдь не киношное, восстание, если он и дальше будет так копаться.
Своеобразной лакмусовой бумажкой стал конфликт Кубрика с исполнительницей главной роли, которая ему никак не подходила. Конфликт должен был разрешить Кирк Дуглас. Он принял сторону Кубрика.
Главное — не поддаться давлению
Впрочем, это не спасло режиссера от скандала. В качестве уступки продюсер потребовал снимать не по две сцены в день, как получалось у Кубрика, а как минимум — 32. Этого не мог принять уже Стэнли. Они чуть не «разошлись, как в море корабли», но пошли на уступки друг другу. Отныне в день снималось по 8 сцен.
От Кубрика требовали сократить до минимума крупные планы, рекомендуя главное внимание сосредоточить на батальных сценах. Но ему нужны были человеческие чувства в тот или иной момент боя, перед лицом смертельной опасности. Или, напротив, в короткие минуты отдыха, когда нужно как-то расслабиться, чтобы снять чудовищное напряжение.
В этом проявлялась «фотографическая» сущность Кубрика. Он хотел, чтобы ни одно платье, ни одна туника, ни одни алюминиевые доспехи, выполненные на заказ в Риме, не остались без внимания камеры. Конечно, все 27 тонн реквизита в картину не попали, но любая важная деталь, как мозаика, помогала создавать общую канву картины…
Этот фильм стал для Кубрика пропуском в VIP-зал, карт-бланшем на все остальные картины, коих он снял немало. Как и многие из гениев и просто
Если хочешь остаться в веках — не стоит скупиться…
А еще ради достижения цели, он никогда не скупился. Хороший музыкальный слух позволял ему уловить любой фальшивый тембр как в голосе, так и в аппаратуре, он всегда пользовался только самыми совершенными на данный момент микрофонами и магнитофонами, лучшей пленкой. На киноискусство он средств не жалел…
У него было три супруги, две дочери, одна падчерица. Но и они не могли сказать с уверенностью, что они для Стэнли на первом плане. У него был один отец — кинематограф, одна мать — съемочная площадка, одна команда — «Мотор». И слава Богу! Был ли он счастлив? Думаю, да. Ведь любое разочарование, любое недовольство тут же «проявилось» бы на кинопленке.
Он уехал из Америки, поселился в Лондоне, но все почему-то до конца жизни считали его американским кинорежиссером. И это его всегда чуточку раздражало.
А еще у него была маленькая фобия — во всех договорах Кубрик требовал: в любой стране его фильмы должны показывать только с субтитрами, так как дубляж искажает авторский текст. Это требование неукоснительно выполняется до сих пор, даже после смерти Стэнли, которая подкараулила великого мастера 7 марта 1999 года…