Пикантности этой истории придает тот факт, что жили Франц с супругой далековато, как от Польши, так и от Белоруссии — в городе Иркутске.
Первые семь лет Валерий провел в родном городе, но революционные события привели к тому, что семью разметало по свету, и в 1920 году мальчишка вместе с матерью оказался в еще более далеком от Европы Харбине. Именно здесь сконцентрировались эмигранты первой русской волны.
На чужбине даже самый сахарный хлеб горек. Тем более одинокой женщине. Но его мама сумела найти в себе силы не только выжить, но и дать сыну прекрасное образование.
Не последнюю роль в этом сыграл тот факт, что к совершеннолетию Валерий сумел почти что в совершенстве освоить китайский язык. А позже удивил всех знакомых тем, что поступил в Харбинский университет на факультет китайского права. Забегая вперед, скажу, что Валерий был одним из лучших студентов, и даже написал кандидатскую диссертацию.
Он был очень серьезным юношей, пытавшимся найти свое место в жизни. И уже в 20 лет чувствовал себя не столько гражданином какой-либо страны, сколько гражданином мира. Читая стихотворение «Мы», трудно избавиться от ощущения, что его написал маститый поэт, а ведь автору не исполнилось и 21 года…
Мы
Нас миллионы — вездесущих,
Бездомных всюду и везде,
То изнывающих, то ждущих,
То приучившихся к беде.
Земные ветхие границы
Мы исподволь пересекли;
Мы прежние свои столицы
В столицу мира отнесли.Во всех республиках и царствах,
В чужие вторгшись города,
Мы — государство в государствах,
Сплотившееся навсегда.
Разбросанные по чужбинам,
Встречаемые здесь и там,
По всем краям и украинам,Реклама
По широтам и долготам,
Все звезды повидав чужие
И этих звезд не возлюбя, —
Мы обрели тебя, Россия,
Мы обрели самих себя!На мерзлых полюсах планеты,
Под тропиками там и тут
Какие к нам слетают светы,
Какие яблони цветут?
Не мы ли — белый мозг арийства,
За белизну и красоту
Терпели голод, и убийства,
И ненависть, и клевету?Мы стали русскими впервые
(О если бы скостить века!),
На звезды поглядев чужие,
На неродные облака.
И вот, на древние разброды,
На все разлады несмотря,
Мы знаем — русского восхода
Лишь занимается заря.Пусть мы бедны, и несчастливы,
И выбиваемся едва,
Но мы выносливы и живы,
И в нашем образе жива —
Пусть звезды холодны чужие —
Отрубленная голова
Неумирающей России.
Жизнь не баловала Валерия, вскоре юридический факультет университета был закрыт японцами. И русский эмигрант оказался перед выбором — какой путь выбрать? Поскольку он был воспитан в православной среде, то решил принять постриг и вскоре стал отцом Германом. Его определили на службу в Харбинский Казанско-Богородский монастырь, а чуть позже отправили в Пекин, в русскую духовную миссию.
Религиозная философия проявляется и в новых стихах Валерия. Например, «Над гробом», исполненные мистицизма, все равно оставляют в своем окончании надежду.
Над гробом
У архангела смерти легки стопы,
Он — как бич, как ночь, как судьба,
И опять жужжанье чужой толпы
Вкруг обтянутых щек и лба.И опять на новых похоронах
Извивается скользкий змей:
Несказанный страх, баснословный страх
Разъедает сердца людей.И псалом течет, и растет испуг, —
Чернотой на каждом лице.
Столько юных тел, столько белых рук
Возвратится в землю в конце!Столько быстрых ног, столько зорких глаз,
Нежных губ и высоких плеч…
Говорят, что тех, кто ушел от нас,
Принял благостный ангел встреч.И утешил их милосердный Бог
В беспечальных Своих местах,
Где они пребывают как пар, как вздох, —
Уверяет старик-монах.Оттого у монаха везде кресты
И скелет посреди жилья,
И под ним: «Не забудь, что я был, как ты —Реклама
И ты будешь таким, как я».
После Пекина Валерий Францевич, который к тому времени взял себе литературный псевдоним «Перелешин», возвращается в Харбин и поступает на богословский факультет университета. Он нашел то, что искал? Погодите давать положительный ответ, не все так просто. И творчество поэта — стихотворение «Расплата» — яркое тому подтверждение:
Расплата
В лабиринте глухом, где мечусь я, как пойманный в сети,
Тянет гибельным ветром от стен земляных и камней,
И безвременно чахнут, как туберкулезные дети,
Слабогрудые замыслы, хилые всходы страстей.Солнце трижды великое, царь всеблагой и преславный,
Хоть единым лучом укрепи меня против врага!
Но в назначенный день прошумит поединок неравный —Реклама
Сердце мне остановят железные бычьи рога.Ариадна моя! Для чего у зловещего входа
Я с пути не сошел и приветом твоим пренебрег!
Ты сияла, как луч, как победа в бою, как свобода,
Прижимая ко груди спасительный пряжи клубок.Как невеста, копье боевое ты мне подносила,
Ты, как мать, покрывала меня освященным щитом,
Но так сладко мне лгали и слава, и юность, и сила,
Так манили идти не оглядываясь, напролом…Ты осталась вверху — безутешна, светла и крылата,
Домовитого счастья клубок покатился из рук…
Ариадна моя! Не за это ли ныне расплата
Паутиной своей оплетает меня, как паук?
Не стоит забывать и о времени, которое накладывает свой отпечаток на любого человека. Идет Вторая мировая война
, на русских в Китае смотрят как на потенциально опасных людей. Сегодня у них все более-менее хорошо, а завтра, глядишь, самураи поведут их на расстрел.А есть еще далекая, но родная Россия, в которой в это же самое время решается судьба мировой цивилизации. Как она там? Продержится ли? Разобьет ли врага?
Ностальгия
Я сердца на дольки, на ломтики не разделю,
Россия, Россия, отчизна моя золотая!Реклама
Все страны вселенной я сердцем широким люблю,
Но только, Россия, одну тебя больше Китая.У мачехи ласковой — в желтой я вырос стране,
И желтые кроткие люди мне братьями стали:
Здесь неповторимые сказки мерещились мне,
И летние звезды в ночи для меня расцветали.Лишь осенью поздней, в начальные дни октября,
Как северный ветер заплачет — родной и щемящий,
Когда на закате костром полыхает заря,
На север смотрю я — все дольше, и чаще, и чаще.Оттуда — из этой родной и забытой земли —
Забытой, как сон, но во веки веков незабвенной —
Ни звука, ни слова — лишь медленные журавли
На крыльях усталых приносят привет драгоценный.И вдруг опадают, как сложенные веера,
Улыбки, и сосны, и арки… Россия, Россия!Реклама
В прохладные эти задумчивые вечера
Печальной звездою восходит моя ностальгия.
Но война не вечна, она заканчивается, и для Валерия начинается новая жизнь. Он расстается с прошлым без излишнего вздоха, первым делом слагает с себя сан и устраивается переводчиком в отделение ТАСС в Шанхае.
Его с головой захватывает другая жизнь, он пишет прошение о представлении ему советского гражданства, и эта просьба удовлетворена. Он может ехать на Родину, но застревает в Китае, в конце концов, профессионалы такого уровня нужны России и здесь, в Поднебесной. Но кто он? Русский? Китаец? Гражданин мира? Не все так просто…
Заблудившийся аргонавт
Мне в подарок приносит время
Столько книг, и мыслей, и встреч,Реклама
Но еще легковесно бремя
Для моих неуставших плеч.Я широк, как морское лоно:
Все объемля и все любя,
Все заветы и все знамена,
Целый мир вбираю в себя.Но когда бы ведать, что с детства
Я Китаю был обручен,
Что для этого и наследства,
И семьи, и дома лишен, —Я б родился в городе южном —
В Баошане или Чэнду —
В именитом, степенном, дружном,
Многодетном старом роду.Мне мой дед, бакалавр ученый,
Дал бы имя Свирель Луны,
Или строже: Утес Дракона,
Или тише: Луч Тишины.Под горячим солнцем смуглея,
Потемнело б мое лицо,
И серебряное на шее
Все рельефней было б кольцо.И, как рыбки в узких бассейнах
Под шатрами ярких кустов,
Я бы вырос в сетях затейных
Иероглифов и стихов.Лет пятнадцати, вероятно,
Реклама
По священной воле отца,
Я б женился на неопрятной,
Но богатой дочке купца.Так, не зная, что мир мой тесен,
Я старел бы, важен и сыт,
Без раздумчивых русских песен,
От которых сердце горит.А теперь, словно голос долга,
Голос дома поет во мне,
Если вольное слово «Волга»
На эфирной плывет волне.Оттого, что при всей нагрузке
Вер, девизов, стягов и правд,
Я — до костного мозга русский
Заблудившийся аргонавт.
Но счастье быть русским длилось недолго. Отрезвление наступило слишком быстро. И вот уже Перелешин обращается с новой «челобитной» — просит отпустить его в США. «Была без радости любовь, разлука будет без печали?» — так, кажется, говорят.
Однако послевоенная Америка не принимает мятущегося русского, выросшего в Восточной Азии. Спустя некоторое время из США его высылают с абсурдной формулировкой: за попытку «создания китайской коммунистической партии». Впоследствии запрет на въезд в США снял лично Генри Киссинджер.
Куда податься теперь? Перелешин оказывается в городе мечты Остапа Бендера — Рио-де-Жанейро. Но это только Бендеру все видится в розовом свете. В совершенно новом мире, без русской языковой среды, этот удивительный человек кем только не работал — и преподавателем, и продавцом в ювелирной лавке… Но никогда не терял присутствия духа, освоив португальский язык практически сразу после приезда.
Можно много рассказывать о стихотворных сборниках, которые выпустил Валерий Францевич. Но главный труд всей его жизни: перевод на поэтический русский язык древнего китайского трактата «Дао Дэ Цзин». Он был впервые опубликован в СССР в 1988 году, в год 75-летия поэта. Своеобразный итог
Чего увидеть нельзя —
Безобразно и незримо.
Чего не уловит слух —
Беззвучно, неуловимо.
Чего не тронешь рукой —
Бесплотно, неощутимо.
К такому свойству тройному
Уму не прийти земному:
Их три, но они — одно.
***
Обитает Истина повсюду:
Слева, справа ты ее найдешь.
Всеми правит, не порабощая,
Ничего не ищет для себя,
Все объемлет, но не подавляет.
Так мала, что как бы нет ее.
Все вернется к ней, того не зная:
Тем она безмерно велика,
Что, величия не сознавая,
Даже больше станет от того.
***
Личиной счастья может быть беда,
А счастье — корнем бедствий иногда.
О, если бы мы знали наперед,
Что в кривду правда вдруг не перейдет
И что добро не обернется злом!
Мы в обольщеньях горестных живем.Реклама
***
Если нужно что-то сократить,
То заранее расширь его.
Если нужно что-то надорвать,
То сначала подкрепи его.
Если нужно что-то опустить,
То сначала подними его.
Если что-либо захочешь взять,
То сначала уступи его.
Никакой науки в этом нет.
Мягкому и слабому порой
Сильные проигрывают бой.
***
От красок слепнут зоркие глаза,
От музыки ослабевает слух.
Тупеет вкус от лакомств и приправ,
Дичает ум от бешеных охот,
Родится зависть от больших забот.
Один мудрец на внешность не глядит
И чувствами развлечься не спешит.
***
От нашего рождения до смерти
На рост уходит три десятых срока,
И на распад — другие три десятых.
А из того, что нам дано для жизни,
Мы, суетясь, бросаем той же смерти
От разности опять же три десятых.
Так мы неосмотрительно, бездумно
Перерасходуем живую силу.
Остается добавить, что Валерий Францевич Салатко-Петрище скончался в Рио-де-Жанейро в день 75-летия Великой Октябрьской социалистической революции — 7 ноября 1992 года. Случайность ли? Не вынесла душа поэта…