Любовь открыла Мане, что такое социальное неравенство и что если хозяйский сын в тебя влюбился, то не обязательно дело завершится свадьбой. Это ей жестко, но очень доходчиво объяснили родители жениха. Уйти бы, куда глаза глядят, но она не смела отказаться от работы — сестра нуждалась в ее деньгах. Девушка стала неприметной и смиренной…
Мария прошла злую школу молчания. Она прилежно выполняла свою работу, стараясь не думать о будущем. При той жизни, что она вела, будущего у нее не было.
Пришло письмо от сестры, которая уже вышла замуж за студента-медика, тоже поляка:
А теперь пора и тебе как-то устроить свою жизнь, моя малышка Маня. Если бы ты собрала в этом году несколько сотен рублей, то в будущем году могла бы приехать в Париж… Тебе действительно необходимо подкопить несколько сотен, чтобы записаться в Сорбонну… Я тебе гарантирую, что через два года ты получишь ученую степень…
Но Мария не решалась: нужно заботиться об отце, сестре Хеле, брате Иосифе. Как вспоминал отец, Мария от этих переживаний заболела.
В Варшаве ее кузен открыл курсы, где предпринял попытку обучать молодых поляков наукам, повышая их уровень образования. Записавшись на курсы, Мария пришла в восторг от самого вида научной аппаратуры. Маня не догадывалась, что это восхищение было вызвано пробуждающимся призванием. На курсах она быстро справилась с практикой экспериментов и с каждым днем увлекалась наукой все больше и больше.
Между делом она организовала свадьбу брата, устроила на работу сестру, заботилась об отце. У нее не оставалось времени на мечты, но она с нетерпением ждала сентября. Осенью она поехала в Закопане, чтобы встретиться с тем, кого, вопреки всему, считала своим женихом. Увы, но первая же совместная прогулка положила конец их отношениям.
Вот тогда-то Мария полной мерой ощутила пустоту своего существования: ей уже двадцать четыре года, из них шесть лет она работала учительницей… Письмо, посланное сестре 23 сентября 1891 года — настоящий крик души о помощи:
Действительно ли ты сможешь устроить меня у себя… потому что я теперь могу приехать…
И началось путешествие во Францию. Оно было долгим и утомительным. Через три границы в вагонах наинизшего класса — на более комфортные условия денег не было. И вот Париж. Перед ней Сорбонна…
Жизнь у сестры была приятной и непринужденной. Всегда было много гостей. Там смеялись, пели, играли на фортепиано и вспоминали родину польские друзья. Сестра с мужем занимались врачебной практикой, так что и пациенты часто приходили среди дня и ночи.
Синий чулок, Мария вскоре начала страдать от того, что не может работать в тишине, уединении. Под предлогом, что ей далеко ездить в университет, она сняла комнатку близ Сорбонны, там можно было спокойно заниматься. И потекли дни, месяцы, посвященные учебе. Она пренебрегала хлебом насущным, жалея деньги и время на еду.
Отец ежемесячно присылал ей 40 рублей, и этими деньгами нужно было оплатить квартиру, тетради, учебники — поэтому на целые туфли и питание денег просто не оставалось. Была нетопленая комната, порванные туфли, вечная усталость и полуголодное состояние, тяжелый труд. Но была и гордость, заставившая ее соорудить стену отчужденности, независимости и убеждать себя и других, что она счастлива за этой стеной.
Унижения, принесенные первой любовью, сделали ее холодной, закрытой прочной броней отчужденности, она даже не допускала мысли о любви. Ей преподнесли жестокий урок и дали понять, что удел бедной девушки — работа…