Правда, в последние годы жизни он позволял себе небольшой перебор за праздничным столом, а потому его приглашали все реже и реже.
А родился Алексей 3 января 1906 года в бедной крестьянской семье, в деревне Луговая Орловской губернии. Работы было столько, что об учебе не могло идти и речи. Однако когда сын подрос, отец все-таки отпускал его в сельскую школу, правда, на несколько зимних месяцев. Так продолжалось три года, пока родители не убедились, что толку от этой учебы не будет никакого. Умеет парень читать по складам, вот и ладно. В деревне грамотеев можно было по пальцам пересчитать, но ничего, остальные жили, не тужили…
Когда спустя много лет Стаханову приходилось заполнять многочисленные анкеты, он не приписывал себе ни школу, ни институт, а отчитывался предельно откровенно: «Малограмотный». И никаких военных подвигов на фронтах
И тем не менее уже после его трудового подвига нашлись «историки», которые не раз и не два переписывали биографию Стаханова. Одна из наиболее распространенных легенд звучала примерно так: дед Алексея Григорьевича был одним из соратников русского изобретателя в области воздухоплавания Александра Можайского и сам не раз поднимался над грешной землей. И отец не подкачал — был одним из первых российских крановщиков. Хорошо, что не космонавтом, но только потому, что о космосе в те времена только мечтали.
Разнятся и остальные страницы биографии. Так, согласно одной версии, которая кажется мне более правдоподобной, он приехал из родной Орловщины в Донбасс в 1927 году и сразу устроился на работу в шахту, мечтая поднакопить деньжат на покупку савраски. По другой — еще в 1929 году работал кровельщиком в Тамбове, а потом устроился землекопом и пахал больше всех, вывозя за смену 450 тачек грунта. То есть уже тогда готовил себя к подвигу. Да еще и приговаривал, что работа землекопа ему не по нутру, что он чувствует себя здесь не на своем месте.
Единственное, что зафиксировано вполне официально — это первый же угольный рекорд. Причем, по большому счету, Стаханов вовсе не собирался дать стране именно столько угля. Но вечером 30 августа 1935 года к Алексею подошел парторг шахты и начал подначивать: «…а тяжело», мол, «тебе, Леша, нарубить хотя бы 50 тонн угля?» Напомню, что норма тогда составляла примерно 7,5 тонн. На что будущий герой ответил: «Дадите крепильщика, готов хоть 100 тонн рубануть!»
Парторгу очень хотелось отличиться, тем более что на следующий день был праздник Международного юношеского дня. И он сразу же ухватился за идею, сказав примерно так: «Да я тебе могу и двух крепильщиков дать, лишь бы не соврал! Да еще и квартиру трехкомнатную получишь! С мебелью в придачу!»
Упоминание о квартире задело Алексея за живое. Он с семьей жил, мягко говоря, в стесненных условиях. И это стало, пожалуй, самым главным стимулом для установления рекорда. А крепильщиков он подобрал себе сам — двух закадычных дружков, обещая пригласить на новоселье и выставить ящик водки.
Я не собираюсь умалять подвиг Стаханова: все 5 часов 45 минут рабочей смены на него было страшно взглянуть — пахал, как одержимый! И двух крепильщиков оказалось недостаточно. Угольная крошка разлеталась, как осколки мин. И результат не замедлил сказаться — 102 тонны, или 14 сменных норм! Никто и никогда не добивался подобной производительности!
Праздник получился у всех: и у руководства шахты «Центральная-Ирмино» (шутка ли, прогремели на всю страну), и у парторга (кто ж еще мог воспитать такого чудо-богатыря), и у самого Стаханова. На радостях ключ от квартиры ему выдали в тот же день, да еще в придачу семейную путевку в санаторий и абонемент на посещение всех спектаклей и концертов.
Конечно, среди шахтеров было немало сомневающихся, ведь 102 тонны — это не фунт изюму. Но не верящих в торжество коммунистического труда ожидало объявление, прикрепленное на самом видном месте. В нем значилось, что каждый, кто попытается клеветать на тов. Стаханова и расценивать его рекорд как случайный, выдуманный
Еще более впечатляющим оказался второй рекорд Алексея Григорьевича, установленный им почти три недели спустя, 19 сентября 1935 года, после отдыха в санатории. На этот раз он переплюнул себя более чем в два раза, нарубив 227 тонн угля. И опять рядом с ним были два его друга, они благоразумно решили держаться поближе к герою…
А дальше, как говорилось выше, Стаханов стал живой легендой. Его без кандидатского стажа приняли в кандидаты в члены ВКП (б), потом он стал коммунистом, поступил в Промышленную академию в Москве, которую окончил перед войной. В том же 1941 году был назначен начальником шахты № 31 в Караганде. В 1943 году, после того, как война покатилась на запад, работал начальником сектора социалистического соревнования в Народном комиссариате угольной промышленности СССР в Москве.
В 1957 вернулся в Донецкую область, до 1959 года был заместителем управляющего трестом «Чистяковантрацит», с 1959 по 1974 годы — помощником главного инженера шахтоуправления № 2/43 треста «Торезантрацит». Остается добавить, что Чистяково в 1964 году было переименовано в Торез.
По счастливой случайности в том же городе жили и живут мои родственники, в том числе двоюродный брат, который и рассказал мне о том, как относились к народному герою в Торезе. С почтением, но без лишнего чинопочитания. И ценили в нем то, что он, даже получив Звезду Героя, оставался вполне доступным человеком, любящим застолье и веселые компании. При этом прожить более 70 лет тоже сродни подвигу…