По дороге заскочив на завтрак в отель White Lilyum, где мне предстояло «пятизвездочно» столоваться на шведский манер (про отель писали, что он не иначе как о пяти звездах), я быстро сориентировался на местности, закинул в рот яичницу, пару сосисок, салатик и, запив все кофе, рванул в сторону моря, в сторону базаров и в сторону всего…
Средиземное море
Что может быть лучше, прекраснее моря на отдыхе! И разве не ради него часто мы терпим и перелеты-переезды, и несварение желудка от местной еды, и разные прочие неудобства в дороге? Непостижимым образом море поддерживает в нас вечный, негасимый интерес к путешествиям, словно напоминая нашему бессознательному, нашей забытой памяти, откуда мы когда-то вышли, что оно — наша колыбель.
Средиземное море — то самое, ради чего русскому человеку стоит ехать и в Турцию, и в Грецию, Италию и Испанию. И надо откровенно признать, оно лучше, чище, теплее и моря Баренцева, и даже Черного, и Азовского, и Балтийского.
Мелкое и чистое, теплое и ласковое. Местами с серыми, галечными оттенками, местами сказочно бирюзовое или мечтательно голубое, синее.
… Когда я позже уже скучно и привычно буду курсировать вдоль острова Кекова на яхте, моя зрелая и сдержанная восторженность не выдержит и прорвется на какие минуты радостным фонтаном неподдельных счастья и ликования от сказочно прекрасных лагун, играющих подводными аквамаринами и бирюзой, ослепительными бликами солнца на беспечной поверхности под режущим глаз синим турецким небом.
О языке, великом и могучем
С одной стороны, туристическая Турция во многом давно стала русскоязычной стороной, где русскому человеку не нужен ни английский, ни какой местный язык, поскольку многие турки в сфере туризма неплохо владеют «великим и могучим», а процент наших бывших соотечественников, перекочевавших туда из своих Казахстанов или Киргизий, Азербайджана или Грузии, там и вовсе больше половины.
Я был неподдельно удивлен, что так или иначе почти все они говорят или понимают по-русски, принимая их за местных турков. Позже я понял, что это не турки, а «наши» казахи и таджики, киргизы и азербайджанцы, которых смекалистые турки посадили обрабатывать приезжих гостей, благо язык и менталитет им знакомы. Илькер из Чечни, Ибрагим из Краснодарского края, Оля из Николаева, Азиза из Баку… Их было там море, и ощущение иногда было, что ты не в Турции, а в Сочи или Адлере.
Много бывших и нынешних наших на базарах, в экскурсионных агентствах, на аренде байков и авто, в спа-салонах и, конечно, в самих турагентствах. Как признался Илькер из экскурс-агентства, турки попросту не хотят работать и нанимают дешевую рабочую силу, за 500−600 долл., которая и делает всю основную работу, работая по 12 часов в день и недосыпая на ночлежках или бусах.
Русская речь превалирует и в отелях, и на пляжах Антальи или Аланьи. К сожалению, наш турист часто даже не утруждает себя тем, чтобы выучить элементарные «привет» и «спасибо» на местном языке, зачастую относясь пренебрежительно к тому, кто его обслуживает.
И снова о языке
Прежде чем отбыть к турецким берегам, я, в свою очередь, позаботился о том, чтобы выучить 30 основных слов и фраз на языке принимающей стороны. Считаю хорошим, обязательным тоном и уметь поблагодарить, и сказать пару приятных слов тем, кто тебя обхаживает и обслуживает — тем простым ребятам, которые стараются ради нас, туристов, в качестве трансферменов, официантов, за барной стойкой и подбирая за нами пустые стаканчики и окурки.
Как уже писал ранее, эти азы турецкого мне пригодились с первых минут нахождения на гостеприимной турецкой земле, т.к. русским там владеют в основном некогда наши сограждане, а сами этнические турки, занятые не в туризме, в иностранных языках не сильны. Mehraba (здравствуйте), tesekkur (спасибо) и… bir bira, lutfen (одно пиво, пожалуйста) или bir raki, iki buz (одну ракы, два льда) не сходили с моих уст и быстро растапливали лед недоверия.
Безусловно, во всех крупных отелях персонал в той или иной форме понимает или говорит на русском. Но за пределами своего отеля или туристической зоны, рискни вы «пощупать» настоящую, а не картинную Турцию, вы можете обнаружить себя словно в вакууме, где никто, странным образом, вас не понимает.
Так случилось со мной, когда я заблудился во время дождя в лимонной роще и потопал по турецким огородам напропалую, распугивая местных цикад и кур. Мне навстречу выбежала пожилая hanim (дама), что-то лепечущая, естественно, не по-русски и не на чистом английском. Все, что я понял из ее возмущенной речи, было два слова: sen (ты) и kim (кто). Этого было достаточно, чтобы ответить что-то вроде «ben turist (я турист), nerede yol, lutfen (где здесь дорога?)», после чего hanim сменила гнев на милость и великодушно показала мне направление.
В понимании турецкого мне, кстати, помогли старые знания туркменского, также тюркского языка, который я когда-то изучал и где многие слова были такими же или схожими. Слова var (есть), kitab (книга) или dur (стой, стоп) есть в той или иной форме во многих тюркских языках. Ну, а легче всего в этом смысле тем, кто владеет азербайджанским, т.к. процентов на 70−80 он повторяет турецкий, примерно, как украинский язык повторяет язык русский.
Также в самом отеле с горничными мне приходилось как-то изъясняться на пальцах и турецком, выучив слова yarin (завтра — в смысле приходите убирать завтра), su (bu su, holodilnik, lutfen — эту воду в холодильник, пожалуйста)
О наших людях в Турции
В этот раз я попал действительно на русскую Ривьеру, где какой поляк или немец были заметным исключением и выделялись из нашей стройной толпы. Русские из Москвы, Мурома и Магнитогорска, белорусы из Минска, украинцы из Николаева, плюс немного самих отдыхающих турков и группа залетных то ли темнокожих ямайцев, то ли пуэрториканцев, судя по их виду и манере изъясняться, — вот и вся местная тусовка в окрестностях Кемера.
Должен сказать, что я не видел откровенно пьяных или ведущих себя, а ля «Тагил рулит!» — все было довольно чинно, благородно и даже где-то не по-русски зажато.
Милая пара из Мурома была предельно корректна и вежлива; деревенской наружности парень из Магнитогорска — в меру счастлив от солнца, моря, Турции, и произнес «мля» всего раза два за пять минут нашего с ним общения. Остальные тоже вели себя вполне культурно и скучно, так что уже мне хотелось устроить небольшой «тагил» в этой воскресной школе примерных учениц. И лишь какая-то отчаявшаяся старушка откровенно матерно кричала и топала ногами на рецепции на все лобби, требуя номера не выше первого этажа со всеми, согласно ее представлениям, удобствами. Но возможно, она имела на то какие-то свои основания.
И все же русский, во многом советский, менталитет в его не лучших формах иногда среди пальм и моря так и прорывался наружу, так и дышал неприязнью, малообразованным высокомерием и зажатостью, даже если и очень осторожно.
Например, на пляж можно было не приходить, так как все лежаки там уже с 9 утра были либо заняты тучными телесами, из-за животов которых самодовольно поблескивали подпившие глазки счастливчиков, успевших занять себе место, либо все были в полотенцах, которые непонятно кто и когда успевал доставить к этому часу. Порой хозяин полотенца появлялся час-два спустя, довольный своей находчивостью: позже я выяснил, что полотенца на пляж приносил один «посланец», сосед по номеру или новоиспеченный друг, в то время как остальные еще спали или завтракали.
Также откровенно не очень приятно было наблюдать за мрачной зажатостью нашего брата, еще не до конца изжившего советскую привычку сторониться «не своих». Например, когда турецкие повара проводили что-то вроде ознакомительных кулинарных шоу, готовя на месте и предлагая отведать какое местное блюдо, многие наши люди не стеснялись в выражениях, полагая, что их никто не понимает, либо же откровенно морщились, смеялись и молча отворачивались.
Так напрасно повар Суальп и его ассистент пытались познакомить наших товарищей с национальным блюдом кёфте (или кюфта), тефтельками из крупы, томатов и разных специй, вылепляя их там же, на месте, вручную, как и положено, в перчатках. Все, кто стоял до меня, либо отказывались от этой «гадости», либо пробовали, откровенно морщась. И ни один не сумел сказать «тешекюр» или хотя бы «спасибо» по-русски.
Примерно то же происходило, когда наши любившие выпить «сомелье» залпом «гасили» неразбавленную ракы (турецкую анисовую водку), как привыкли это делать с водкой русской, морщились и выдавали без тени стеснения во всю глотку: «Ну и гадость!» Хотя элементарно не умели ее пить.
Те, кто в Турции был не впервые, часто не стеснялись с высокомерной критикой с исконно русскими выражениями, дешево набивая себе цену перед своими новыми товарищами, с которыми они уже через неделю-две прощались навсегда, чтобы никогда с ними не встретиться: «Больше в этот отстойник я не поеду».
И лишь у немногих хватало такта, терпения и улыбки поблагодарить тех, кто несколько недель за ними мыл и подчищал, даже если им что-то и не нравилось. Они были, и поэтому была и надежда, что все медленно, но меняется.
Также малоприятно было наблюдать за вездесущими пузатыми мужичками и полными женщинами, ведущими себя в столовой, как на поле боя или, как минимум, на татами, где еду нужно непременно отвоевывать, выбороть, с гордым видом победителя курсируя с очередной наполненной до краев тарелкой — мясом, картошкой, черешней и пирожными одновременно, над гордым, вспученным пузом.
Мрачные или слегка агрессивные, неулыбчивые лица наших соотечественников, с голым торсом шпацирующих между турецких развалов и нехитро вопрошающих, без лишних вступлений «Сколько?» и «Давай дешевле?», были легко узнаваемы за версту. Русская грубоватая фамильярность встречала турецкую нагловатость, и может, поэтому Турция в свое время так полюбила наших туристов, отдав им на растерзание все анатолийское побережье?
Но, к моему счастью, ситуацию разбавляли скромные парни из провинциального Мурома или культурного Питера, в летах и с воспитанием от старой закалки мамы и папы, сдержанно и тихо впитывающие редкое для них солнце, аккуратно купаясь в море и не торопясь захватить весь гриль или кебаб на шведском столе, как полуостров Крым у турков в 1783 году.