Кроме того, императрица была наслышана о притеснениях старообрядцев в Польше. Приверженцы старой веры перебрались туда после известной реформы в России. И до поры до времени жилось староверам в Польше вполне неплохо, но потом поляки добрались и до них. Увидели, получается, в староверах угрозу своему рассыпающемуся государству.
В связи с этим Екатерина II выпустила указ, позволявший старообрядцам покинуть Польшу и перебраться в Поволжье.
Саратовская губерния в ту пору была значительно обширнее, чем сейчас. Ведь она включала в себя некоторые территории нынешней Пензенской и Волгоградской областей. И ещё она считалась глухим уголком, потому что располагалась довольно далеко от столицы и граничила с территориями северных киргизов (так в те годы именовали казахов).
Следует заметить, что удалённость Саратова и Саратовской губернии от столицы уже «оценили» разные сомнительные личности вроде разбойников и беглых людей. Но жили они, разумеется, не в Саратове, а подальше от него, в глухих и тихих местах. В частности, на реке Большой Иргиз, в той части, где располагались довольно густые леса и практически не появлялось никакое начальство.
Первые старообрядцы появились на этом самом Большом Иргизе (приток Волги, кстати) как раз после указа Екатерины II, вышедшего в 1762 году. Известно даже имя первого отшельника — Аврамий. Но о нём сохранилось мало сведений, к сожалению.
Инок Аврамий поселился в собственноручно выкопанной землянке близ селения Криволучье. Жизнь он вёл строгую, трезвую, и вскоре к Аврамию стали приходить последователи. В общем, близ Криволучья возник старообрядческий скит. А раз есть скит — нужна и церковь. И её построили, вот только Аврамий не дожил до окончания строительства. Освятили старообрядческий храм в 1787 году, 15 августа.
После смерти Аврамия настоятелем скита стал старец Прохор. Известно, что он рьяно выступал против единоверия (соединения раскольников с православными) и даже способствовал удалению из-за этого уважаемого монаха Сергия, руководившего Верхне-Успенским старообрядческим
Установлено, что император Павел I был вполне хорошо расположен к Прохору. В результате монахов-старообрядцев никак не притесняли. А в 1797 году Павел отправил с инспекцией на Большой Иргиз действительного статского советника Рунича. Тот весьма благосклонно отзывался об иргизских старообрядцах и даже привёз от них особую грамоту. В ней иноки высказывали вполне верноподданические чувства.
Грамота не осталась незамеченной. В результате вышел особый указ, освобождавший монахов от воинской повинности. А позднее земли, занятые монастырями, отошли к ним в вечное пользование. Интересно, что после смерти Павла I это подтвердил и сменивший его Александр I.
В общем, с этого момента во всех монастырях и принадлежавших им хозяйствах начался хозяйственный рост. На Иргиз продолжали стекаться люди, искавшие духовных подвигов. Часто они жертвовали большие суммы денег. Помимо этого, богатые купцы-старообрядцы регулярно оказывали обителям солидную материальную помощь. Ну, и местные жители постоянно обращались к монахам за различными требами и одаривали иноков своими медными и серебряными копеечками.
В результате к концу первой четверти ХIХ столетия в иргизских монастырях (всего их было 5) сложилась странная ситуация. Там было много случайных людей, особенно среди священников. Отчасти из-за того, что старообрядцы остро нуждались в священниках и часто брали к себе для этого людей с сомнительной репутацией. А проверить эту репутацию в те годы представлялось делом весьма сложным.
Теперь иргизские монастыри, по воспоминаниям современников, стали настоящими рассадниками бездуховности. Тут монахи часто ночевали с монашками в одних кельях; многие любили приложиться к бутылке и регулярно употребляли табак. У некоторых из монахов имелись жёны, и они обитали тут же, в монастыре.
На выходных и праздничных днях в монастырях устраивали самые настоящие базары, где продавалось практически всё и вся. И хотя в обителях продолжали оставаться высокодуховные люди в поисках нравственного совершенствования, в целом картина была удручающей.
Это, разумеется, не могло остаться без внимания губернских властей. В 1828 году саратовский губернатор с помощниками лично посетил Нижне-Воскресенский старообрядческий монастырь на Иргизе и объявил тамошним насельникам, что отныне они принадлежат к официальной церкви.
Иноки приняли это с неохотой, но деваться было некуда. Нижне-Воскресенский монастырь располагался ближе всего к Саратову, и оттуда можно было чуть ли не ежедневно высылать инспекторов для проверки.
Почти десять лет старообрядцы боролись за свои права. В 1837 году даже пришлось вызывать солдат в Николаевск (ныне — Пугачёв) для усмирения протестующих, главным образом — простых мирян.
Дольше всех продержались две наиболее удалённые от начальства обители — Спасо-Преображенский мужской монастырь и Верхне-Покровский женский монастырь. Но и они были в 1841 году подчинены официальным церковным (и светским) властям.
А старообрядцы, тем не менее, продолжали жить и работать по всей огромной Саратовской губернии. Только поклоняться своим святыням им приходилось теперь ездить значительно дальше…