Яремча (или Яремче) — небольшой гуцульский курортный городок на западе Украины, известный еще с советских времен. Карпаты, горные реки, чистый воздух, простая недорогая еда — вот, пожалуй, и все, что каким-то образом примечательно для уже избалованного нашего путешественника. Еще, конечно, потрясающей красоты «швейцарские» пейзажи, белые грибы, которых в местных лесах больше, чем где-либо, экскурсии на любой вкус — пешие, конные, на квадроциклах и тому подобное.
Начало
Мы недолго планировали эту туристическую поездку — все получилось довольно спонтанно и по причине неоправданно дорогих и не таких интересных заграничных туров, не совсем оправдавших себя. Туристический маршрут проложили быстро: Гродно—Брест на белорусской стороне; Львов—Яремче—Львов —Ровно на украинской; обратно Гродно.
До Бреста доехали ночным поездом (очень удобно, хотя поезд и делает огромный крюк сначала в одну сторону, до Гомеля, и только потом направляется в совсем другую, на Брест) и уже утром были на месте. Из этой поездки запомнилась непривычно приветливая проводница, которая попросила не пользоваться матрасами, а взять комплект белья, пожелав нам комфортной поездки.
Брест — довольно живописный город, особенно его старинный, почти как произведение архитектурного искусства большой вокзал, построенный в XIX веке и сохранивший в себе «изюмину» той, старой, но отреставрированной архитектуры, с уютными и прохладными залами, фонтанами и забавными инсталляциями. Неработающие розетки и хмурые, советского типа продавщицы в кафе настроения испортить не успели, так как, позавтракав прихваченными с собой отбивными, уже через полчаса мы прибыли на автовокзал, расположенный в 15 минутах ходьбы.
Там мы выждали положенный час и вскорости загрузились в убитый, как выяснилось, украинский «крейсер» — автобус дальнего следования, собранный еще в какой братской нам Венгрии в начале 70-х. Почти все кресла в нем были поломаны — спинки сидений невозможно было привести в более-менее вертикальное положение, кондиционер в 30-градусную жару тоже не работал, окна открыть было невозможно — они были наглухо задраены. Но зато водитель, этакий всеукраинский неунывающий, видавший виды, вечно улыбающийся хлопец, был само терпение и любезность. Как Адриано Челентано, он улыбался всем, и, несмотря на раздолбанную колымагу под его управлением, не понять и не простить его почти было невозможно.
Надо честно сказать, что всю дорогу я откровенно нервничал и раздражался на общечеловеческую беспечность: сиденье впереди меня было «особенно» поломанным — спинка кресла вместе с пассажиром почти горизонтально и уютно лежали на всем мне. Но что меня особенно «радовало», так это то, что на мои попытки втолковать и пассажиру впереди, и водителю, что в случае аварийной ситуации меня там сплющит как блин и что как раз на прошлой неделе такой вот «пепелац» с белорусскими туристами разбился в Одесской области, отправив на небеса 8 человек и в реанимацию 15, кроме улыбок от Адриано Челентано и беспечного ворчания мамочек в автобусе, я ничего не получал. Ни одна мамаша с ребенком, коих внутри этой гробовозки было больше половины, не вняла моим фаталистичным беспокойствам, лишь одарив меня испуганными взглядами, а ля «кто это там так громко бузит, да еще страшные истории про аварии рассказывает — с нами ничего такого, конечно же, не случится».
Здесь, конечно, нет ничего забавного, и голос разума заглушал во мне все возможные голоса радостей предстоящего летнего отдыха: на дорогах Украины бьется огромное количество таких «катафалков», а специалисты уже устали объяснять расслабленным гражданам, что до 90% пассажиров таких автобусов на скорости свыше 60 км/ч — это потенциальные трупы. И это не шутки.
Нам немного по (д)везло: видимо, устав от возмущающегося пассажира, которому, по общему мнению, следовало бы расслабиться и как и всем отдаться уже во власть украинского автопрома, «замечательных» украинских дорог и предстоящего отдыха, в г. Ковель нас, следовавших на Львов, пересадили на другой «лайнер», хотя тоже старенький, но с сиденьями в порядке и с открывающимися окнами. Здесь я немного расслабился, даже успел вытянуться во весь рост на заднем сиденье и немного вздремнуть.
Риск разбиться и в лучшем случае попасть в украинскую реанимацию немного компенсировали замечательные виды из окна. Широкие, раздольные украинские ланы, цветущие красно и желто поля, деревеньки с белыми мазанками, как на картинах Куинджи… Нам также повстречался какой-то крестный ход: в основном украинские женщины в белых хусточках (платках) и нескладные подростки, одни — длинной вереницей куда-то идущие вдоль дороги, впереди с крестами и хоругвями, другие — стоящие и сидящие вдоль дороги. Вид был такой, что будь я каким Куинджи, я приказал бы водителю немедленно остановиться, вышел и намалевал бы очередной шедевр на удивление современной публике.
По пути нашего автопробега мы заезжали в такие населенные пункты, как Владимир-Волынский, Нововолынск, Червоноград. Несмотря на орущих на автовокзалах во весь голос Эминема и Джастина Бибера и рекламу айфонов, часы в этих замечательных городках благополучно остановились лет 50 тому. Серьезно, ностальгирующим по Союзу и своему детству стоит проехаться по украинской глубинке, где они встретят и бабушек в платочках, продающих семечки, и сохранившуюся советскую символику в виде серпов и молотов, Рабочих и Крестьянок, лозунгов «обогнать и перегнать», танков и самолетов на постаментах…
Это в столицах полным ходом идет декоммунизация, а в провинции народ все еще живет при атрибутике СССР и часто с таким же менталитетом. Заброшенные, с пустыми глазницами-выбитыми окнами заводы и фабрики, построенные на совесть, на века, заросшие бурьяном и занесенные пылью, древние, почти как египетские пирамиды, но и не думающие рассыпаться — тоже часть украинского провинциального пейзажа. К сожалению и удивлению.
От этих видов мне становилось и тепло, и холодно. Чувство было двойственное: с одной стороны — это как возврат в детство, все было знакомое и родное, с другой — чувство жалости и сожаления, в каком запустении находится украинская глубинка, где заводы и фабрики были променяны на чипсы и айфоны.
Львов
Во Львов мы прибыли около 18 ч. по местному времени. Поначалу я даже не понял, что мы приехали: какой-то неопрятный автовокзал, мрачные физиономии и никакого тебе праздничного летнего Львова с его кофейнями, пивом и гостеприимством — вечным праздником, который всегда с тобой, если ты гость Львова, знакомого мне из времен более ранних.
Добраться до центра, где у нас был забронирован номер — целая студия с уютным львовским двориком, тоже стоило труда. Неудобство перемещения по Львову, по сравнению с той же Беларусью, состоит в том, что на остановках нет расписания с номерами и временем прибытия транспорта. По городу, если вы не в центре, в основном снуют малогабаритные бусы, под завязку забитые вовсе не по-туристски довольными и улыбающимися физиономиями, а потными и неулыбающимися местными «громадянами». Хотя надо отдать должное и сказать, что все были готовы помочь, были общительны и по-своему дружелюбны. Стоимость проезда — всего 5 гривен (примерно 1/5 долл.).
Наконец мы прибыли к месту назначения и довольно быстро определились с местом ночлега. Довольно уютная двухкомнатная квартирка-студия на улице Городоцькой со всем необходимым и милый внутренний дворик после долгой дороги приятно порадовали. Насколько можно судить тому, кто во Львов приехал всего в третий раз, дворы здесь напоминают одесские: внутреннее, замкнутой формы пространство на несколько квартир, в которое нужно попасть с улицы через сквозной подъезд.
Наспех приняв душ, всей компанией мы вывалились на улицу, чтобы поужинать и, может быть, позажигать в каком диско-баре, клубе или как это сейчас называется.
Львов постепенно погружался в вечернюю прохладу после жаркого летнего дня. Толпы уставшего после работы, спешащего по домам местного люда уже рассосались, уступив место группкам расслабленных туристов всех мастей и окрасов. Зажглись фонари и подсветка. Пыльный, старый и не очень примечательный днем суетливый город превращался в прекрасный, старинный, романтический Львов.
Недолго думая и подгоняемые чувством голода, с третьего раза мы выбрали какой-то ресторанчик с внутренним двориком, заказали чего-то обычного и, наконец, немного расслабились. Из ужина запомнилась ну очень любезная официантка, которая за 30 минут, что мы пробыли там, подходила к нам раз тридцать, и которую уже на пятой минуте нашего пребывания там стукнуть меня останавливало только мое благородное воспитание и присутствие свидетелей.
После чего мы еще немного погуляли по городу, полюбовались старинной архитектурой, вдохнули вечерней прохлады. Отойдя от ментальных стереотипных троп и по ходу нашего разговора, мне пришла в голову странная мысль, доселе неизвестная, что многие не отреставрированные дома во Львове, возможно, и не стоит реставрировать, оставляя их в первозданном, пускай и не самом прилизанном, виде. И, тем более, не стоило бы их реставрировать так «жэстачайшэ», как любят у нас в Беларуси, когда от какой «гiстарычнай каштоунасцi XVII−XVIII вв.» часто не остается и следа, а только новый фасад из польской штукатурки и лакокраски г. Лида и ничего своего.
Лично мне милее какой Доминиканский собор с его осыпающейся оригинальной штукатуркой XVII в. и облупившиеся фигурки святых и блаженных внутри, чем тот же памятник, доведенный до туристического блеска, когда перед тобой все искусственное, новое и, конечно, уже чужое. Это примерно как стареющая женщина с ее естественными недостатками и женщина с силиконовой грудью и губами, накладной попой, ресницами и волосами. Хотя, знаю, большинство «обманываться рады» — поэтому у нас так любят реставрировать все эти ценности.
Еще по дороге домой мы пожалели «бедных лошадей», которые среди довольного плотного трафика из-под шор косили на нас испуганными глазами, в ожидании туристов, чтобы покатать их по городу, и мы, отказавшись от визита в клуб или диско-бар, или как там это сейчас называется, отправились баиньки.
На следующий день мы отбыли в Яремче.