Щелчок затвора с той стороны двери прозвучал неожиданно громко. «Она ведь сроду не запиралась», — промелькнуло в голове. Из ванной раздался шум воды.
Одолеваемая растущим беспокойством, я, не потрудившись снять сапоги с прилипшими остатками зимнего месива, направилась в комнату дочери. Пока шла, десять раз приказала себе успокоиться и заняться своими делами, дать возможность дочери все объяснить самой. Но ноги продолжали нести меня в ее комнату, а когда донесли, глаза принялись ощупывать все вокруг.
С чего начать? Рюкзак, карманы джинсов, урна под столом… Прекрасно сознавая всю абсурдность своего плана, выбрала вариант с урной. Прислушалась к звукам из ванной, убедилась, что разоблачение мне пока что не грозит, и приблизилась к столу. Наклонилась, протянула руку к урне, но край глаза зацепил включенный экран монитора. Повернула голову, прочитала и рухнула в кресло.
«ВЫВОД: В период бедствий некоторые животные перестают размножаться, потому что понимают, что их детеныши не выживут в создавшихся условиях. Самое время и людям подумать об этом», — светилось на экране.
Вот оно что. Ну слава богу, все хорошо. Уф.
Переведя дух, я стала перелистывать странички в PowerPoint. Это оказался черновик дочкиной презентации по экологии. «Все хорошо, все хорошо», — радостно стучало в ушах, пока глаза равнодушно скользили по фотографиям берегов, усеянным мертвой рыбой, трупам птиц с торчащими из клювов пластиковыми пакетами, еще чему-то неприятному.
— Как ты можешь работать в нефтяной компании, если они творят такое? — услышала я за спиной. — Ты знала, что запасов нефти на Земле осталось максимум на 50 лет, а пресной воды — на 30? А знаешь, почему грязь на сапогах не сразу отмывается? — указала дочь рукой на мои ноги.
Это произошло года три назад. Хорошо помню чувство облегчения, которое кинуло меня в кресло перед компьютером. Но совершенно не помню, что я говорила дочери после того, как «все выяснилось». Раз не помню, значит, это было не так важно…
Да, да, не так важно. Вы не замечали, что личные проблемы и радости легко могут заслонить собой общие? Личное, часто мелочное и необоснованное, прочно удерживает приоритеты как в мыслях, так и в делах. К счастью, не у всех и не всегда, но, не побоюсь предположить, что очень у многих из нас.
Утечки нефти, кислотные дожди, атомные отходы, озоновые дыры — перечислять можно долго. Почему же кажется, что если проблемы глобальные, значит, они где-то там, на глобусе? Где-то далеко, глубоко, высоко. А ведь синонимы к слову «глобальный» — повсеместный, поголовный, повальный…
Вот еще один случай, совсем недавний. Этим летом мы с семьей отправились в отпуск на колесах, решили проехать по территории нескольких национальных парков в Канадских Скалистых Горах.
Потрясающие места. Мы часто останавливались, чтобы постоять на обзорной площадке, прогуляться к водопаду, озеру, леднику, поглазеть на диких обитателей леса, бесстрашно выходивших прямо на дорогу. В одной бурной речке видели семгу, перепрыгивающую через пороги. Она плыла против течения, на нерест.
Много фотографировали. Когда вернулись домой и загрузили фотографии в компьютер, то оказалось, что мы с мужем, словно сговорившись, избегали фиксировать на камеру не радующие глаз картины. Картины огромных серо-коричневых пятен мертвых участков леса, которые, как ненужные помои, выплеснули прямо на зеленое полотно.
Избегать-то избегали, но именно они всплывают в памяти первыми, когда я вспоминаю об этой поездке. Сначала помои портили вид леса выборочно — то тут, то там, но по мере продвижения они стали покрывать более половины всего, что можно было охватить взглядом. Впервые в жизни я собственными глазами увидела то, что называют экологическим бедствием.
Что же случилось? Сосновые жуки. Еще не так давно они играли положительную роль в тех местах, атакуя в основном старые и слабые деревья, способствуя этим росту молодняка. Но из-за теплых зим в последнее десятилетие они размножились в таких количествах, что стали пожирать все подряд.
Конечно, предпринимаются меры по борьбе с жуком, но явно недостаточные, раз кладбища деревьев продолжают разрастаться. Муж был в тех краях несколько лет назад, тогда все выглядело совсем по-другому.
Итак, в течение поездки мы старательно выбирали на память только самые красивые места, не тронутые жуком. По сути, это ли не доказательство того, что если проблема не личная, но где-то рядом или даже прямо перед носом, то она все равно может оставаться далекой. Замеченной, но отодвинутой. Отгороженной рубашкой, которая, как известно, всегда ближе к телу.
На днях я беседовала с соседом, рассказала ему о нашем отпуске. Оказалось, что его образование было частично связано с лесоводством. Когда я завела речь о жуках, дочка достала свой мобильный телефон и стала показывать фотографии, сделанные ею в поездке. Я даже и не знала, что она что-то фотографировала. Среди ее снимков было много кадров пораженного леса, которые в основном были сделаны на ходу из окна машины.
Вот так я поняла, что мой ребенок не имеет склонности к страусиным повадкам. Учитывая, что дети часто повторяют модель поведения родителей, очень надеюсь, что она не потеряет то, что делает ее уже сейчас выше нас.
А соседу тоже было что нам рассказать. Когда он был еще студентом, его преподаватель по одной из лесных дисциплин начал свою первую лекцию вот с какой истории.
В столовой одного из самых старых колледжей Оксфорда, которому сейчас уже более шестисот лет, вдоль потолка были установлены гигантские дубовые балки. Около века назад один из энтомологов колледжа обнаружил, что в этих балках полно жуков, и сообщил об этом администрации. Там забеспокоились — где же они найдут новые балки такого размера? Устроили совещание, на котором кто-то предложил посоветоваться с директором лесного хозяйства, принадлежащего колледжу. Так и сделали. Когда директор прибыл и ему сообщили о проблеме, он сказал: «Что ж, господа, мы ждали, когда вы спросите об этом».
Как он объяснил дальше, оказалось, что еще при основании колледжа была посажена целая роща дубов. Их предназначение было делом решенным — заменить балки в столовой только что построенного колледжа, потому что рано или поздно жуки приводят в негодность все дубовые строения. Этот план передавался от лесничего к лесничему на протяжении более пяти сотен лет. Они охраняли эти дубы, следили, чтобы никто не срубил для других целей.
Я так и представляю лица господ, присутствовавших на том совещании, как они сначала вытянулись от изумления, а потом расплылись от ликования.
Сосед утверждает, что эта история — чистая правда. В тот же вечер я нашла ее в Интернете. Кто-то говорит, что это не более чем красивая сказка, кто-то верит, что она произошла на самом деле.
А мне кажется, что не это важно. Мне просто хочется, чтобы об этой истории, правдивой или не очень, узнало как можно больше людей. Чтобы они прониклись ею, примером того, как можно позаботиться о тех, кто живет рядом с нами и будет жить после нас. Чтобы никогда, ни одному поколению людей или животных не пришлось прибегать к крайней мере, которая, например, пришла в голову моей дочери-подростку под впечатлением от того, что происходит в нашем огромном мире. Огромном, далеком, но все-таки очень близком, потому что мы все живем в самом его сердце.