Прав был Высоцкий, и тарелками нас пугают, и собаками, и руинами. А мы слушаем. К счастью, не все. Кто-то слушает, а делает по-своему: разговорщиков этих, Шерочку с Машерочкой, одной пулей. Как он так может? Ну, вот вам пара советов. Ни добрых, ни полезных, а так… на заметку.
Говорят, в одну реку нельзя войти дважды… Эту старую истину мы давно уже победили, когда один мой товарищ, спустя семь лет жизни разведенца, повторно женился на своей же жене. И теперь-то я точно знаю, как выглядит и что чувствует человек, сломавший устойчивый стереотип.
Закрываю глаза и представляю… и вы представьте… Вот он — человек, для которого нет преград: в черном смокинге с элегантной бабочкой на шее. Стоит, улыбается разодетым в пух и перья (в прямом смысле) гостям, которых он, впрочем, уже наблюдал в похожих условиях. И возбужденно повторяет:
Кто-то ломает стереотипы, а кто-то им строго следует. Это тоже способ сопротивления такой, для ленивых. «Плыть по течению» называется.
Вот, говорят, девушкам нравятся стихи, но не нравятся поэты. Пусть говорят! Ну, что тут поделаешь, если все мои приятели — художники, писатели? Пусть не по долгу службы, а по зову души. Вот и приходится мне каждую пятую пятницу, строго после работы, натощак, вести богемный образ жизни, присоединяться ко всем движениям неприсоединения, следовать вопреки всему и быть в ответе за все.
«А ты куда это в таком виде намылилась? Майка мятая, джинсы рваные???»
Стихов не пишет, вот и не понимает, что ни один уважающий себя поэт, будь он четырежды богат и опрятен, не появится среди своих собратьев на дорогой иномарке в еще более дорогом костюме. Потому что среда обязывает — поэту положено быть нищим и влюбленным. И тут, конечно, лучше не бороться со сложившимся мнением, а соответствовать. Но если после таких посиделок обнищать нетрудно, то с влюбленностью дела обстоят куда хуже: всех дома ждут, как ни верти, и удар веником по голове — тоже добрая традиция. Правда, уже не богемная, а сугубо семейная.
А со страхами у меня разговор особый. Кто-то однажды сказал, что не так страшен черт, как его малюют. В точку сказал! Другой подумал и еще лучше выдал, что не так страшен черт, как его малютка. Почему тот, второй, лучше сказал? Потому что смешней. Когда смешно, страшно и быть не может.
Говорят, все, чего мы в жизни боимся, непременно произойдет. Рано или поздно двери разлетятся в щепки, окна рассыпятся на осколки, и сквозь щели в потолке, трещины в стенах оно найдет способ просочиться в наш дом, чтобы случиться. Говорят, страхи беду зазывают. Поэтому психологи настаивают: не бойтесь идти вперед, заставляя обстоятельства плясать под вашу дудку, не позволяйте пустым страхам поселиться в голове.
Хороший, конечно, совет: правильный по сути и красивый по форме… Но годится он разве что бронепоезду Железнякову, который и так ничего не боится, потому что железный. А люди — предметы одушевленные, и нравится нашей душеньке поплакать и посмеяться в голос, и от всего сердца покричать, и, если надо, в пятки забраться. Просто потому, что есть она у нас. В отличие от Железнякова.
А потому я для себя решила: бояться — надо! Но бояться надо правильно. Нужно бояться не того, что тебя на самом деле пугает. А того, чего ты хочешь. И чем больше ты чего-то хочешь, тем больше стоит этого бояться.
Это просто. Надо закрыть глаза, положить ладони на лицо и изо всех сил постараться представить себе предмет своего страха. Ого, я уже вижу его… вот он — ревущий от нетерпения красный Феррари у кованых ворот…
Что бы ни говорили по этому поводу физиологи, способные объяснить все тонкости нашего поведения с убийственной логикой, разобрав тебя на клетки да молекулы, не слушайте их! Беда с ними. Все в наших руках!
И кто сказал, что только плохие мысли материальны? По мне, так абсолютно все. Поэтому я пытаюсь воплотить то, что нужно, складывая пазлики из кусочков своих страхов, создавая картину под названием «Настоящая жуть». Чтобы «Жуть» сложилась получше, мне много чего надо в жизни бояться. Я и боюсь.
Страшно боюсь дома на берегу Тихого океана со стеклянными передвижными стенами, окруженного черными орхидеями. Прудика, освещаемого со всех сторон разноцветными фонариками, в свете которых даже ночью можно разглядеть неторопливо проплывающую у поверхности воды жирную форель.
Ужасно боюсь Чайковского, Достоевского и Рэя Брэдбери, а еще голоса Ободзинского, огненных танцев Джексона и картин Айвазовского. Великой китайской стены, Биг Бена и Эйфелевой башни. Боюсь вечной молодости и здоровья. Боюсь северного сияния, просторов Новой Зеландии, заснеженной вершины Эвереста, Марианской впадины и туманности Андромеды.
И смертельно боюсь того парня напротив… Особенно когда смотрю в его добрые, полные нежного участия глаза… Ой, боюсь-боюсь! Вот еще побоюсь немного и пойду от него прочь, домой. Пока поэт во мне не разыгрался. А то веника по лбу мне не миновать, а это уже не стереотипы и не страхи. А суровая неизбежность.