Билеты висели у него на веревке, как бублики, а на животе располагалась сумка с выручкой. Сколько вагонов — столько кондукторов.
Но ведь мы стремглав приближаемся к коммунизму, решил Кто-то Там Где Надо. Сознательность масс растет! Все будут платить за проезд совершенно добровольно! А сколько рабочих рук можно высвободить, если уволить всех кондукторов! И тогда мы немедленно, как в песне поется, «соберем и посеем и вспашем» (как правило, именно в таком порядке)…
И повсюду уволили кондукторов «с толстой сумкой на ремне», а в вагонах и салонах гортранспорта поставили по 2−3 жестяные копилки с рулончиком билетиков. Надо было кинуть в копилку пятак и самому оторвать билетик. Салон троллейбуса огласился криками «не бросайте пятачок!» — потому что не у всех же была мелочь без сдачи, и сдачу надо было насобирать в жуткой давке, крике и грохоте (почему-то весь транспорт немилосердно лязгал)…
В копилки полетели пуговицы, крышки от бутылок и вообще всякая дрянь.
Тогда сделали такие же копилки, но с прозрачным верхом — чтоб было видно, чего бросили. В расчете на то, что бросать пуговицы на виду у всех будет совестно.
Не помогло: кидали настоящий пятак, но отрывали не один билетик, а на всю компанию. Даже не потому, что пятачка жалко. А потому, что весело же надуть государство, которое денно и нощно надувает нас! А то и просто не было пятачка под рукой.
Тогда копилки заменили на громко брякающие автоматы с ручкой, которые — крряк-дзынь-шмяк! — выплевывали ровно один билет. То есть открутить ручку несколько раз и получить много билетов все равно можно было, но это уже было заметно. Можно было нарваться на старичка из старболов или прирожденного Управдома и выслушать про «родимые пятна» и пр.
Но все равно вся эта возня с мелочью в дико набитом вагоне была невероятно неудобна. А по вечерам находились умельцы, которые в пустых вагонах потрошили эти копилки.
Тогда ввели талоны, которые продавались книжечками вне транспорта, на талонах было написано — 3, 4 или 5 копеек. Их надо было бросать в копилку и отрывать себе билетик.
Тут очередная светлая голова сообразила, что получается двойной расход бумаги (талон+билет), что в целом по стране выражается в перерасходе страшного количества лесов. А деревья растут медленнее кондукторов…
Тогда в салонах убрали копилки и рулончики билетов и поставили зубастые компостеры. По вагонам были пущены передвижные контролеры, набираемые из наиболее скандальных теток, закаленных на коммунальных кухнях.
Надо было заранее озаботиться покупкой талонов, а в трясущемся вагоне ухитриться продырявить этот талончик компостером (тогда-то и возникла фраза: «Граждане! Непрокоцанный талончик не канает контролеру за отмазку»).
Компостеры имели разный узор дырок, чтобы все те же неистребимые зайцы не ездили по одному талону много раз. Но на самом деле компостеры прорывали в лохматой бумаге талона непонятные пробоины, что давало широкий простор для дискуссий граждан с контролером.
Наиболее хитрые граждане заготавливали себе талончик с одной дыркой, что теоретически подходило к любому компостеру. Другие, не менее хитрые, сделали для себя открытие: контролер «не видит» зайца, если тот не смотрит ему в глаза. Это я сама проверяла множество раз: действительно, не видит. Он может толкнуть пассажира, наступить ему на ногу, но если ты не смотришь на контролера — ты невидим.
С началом перестройки транспорт просто стал бесплатным. Это было страшно удобно и даже выгодно: бумага не расходовалась вообще, экономилось железо на тысячи компостеров, вообще не нужны контролеры, а пассажирам не нужна мелочь. Все это даже перекрывало копеечную выручку от платы за проезд.
Но скоро водители сообразили, что раз пассажиры все равно не платят, а зарплата водителю все равно идет, то работать гораздо проще и машины намного меньше изнашиваются, если ездить без пассажиров.
Этого можно было достичь разными способами: вообще не открывать двери на остановках или останавливаться аккурат между двумя остановками. Отчаянная толпа желающих уехать носилась по сугробам и лужам за пролетающим мимо вагоном, но вскочить в троллейбус удавалось только самым закаленным. Ездить стало вовсе невозможно, народ массово опаздывал на работу, роптал и поносил власти и перестройку.
Идеи коммунизма явно не пустили глубоких корней в народной душе. Причем на всей необъятной территории бывшего СССР. Никак они там не укоренились за все время его существования. А вовсе не перестройка их унесла, как теперь велено утверждать. Нет-с, не прижились.
И теперь опять в троллейбусах и трамваях сидит кондуктор и продает билетики.