Турция — светская страна
Так сказал Гази Мустафа Кемаль-паша. Не слышали про такого? Весь мир знает его как Ататюрка (или «отца турок»). А сказал он это в 1918 году. Великая Оттоманская империя с треском распалась, а поскольку она воевала 1-ю Мировую за проигравший лагерь, ее еще и начали растаскивать и грабить страны-победители.
Поскольку в государстве был раздрай, нужен был некто, кто возьмет ответственность и не побоится. Таковым оказался Мустафа Кемаль. Он сумел отбиться от доброжелателей из иностранных государств, которым очень хотелось принести демократию и свободу на турецкую землю.
Потом он почти до своей смерти ломал турок через колено, проводя реформы, неприятные, но необходимые. Ввел светское правление, отменил законы шариата, ликвидировал гаремы, создал республиканское правление в стране, провел аграрную реформу, провел финансовую реформу… Даже ввел европейский календарь и летоисчисление.
Среди прочего он приказал туркам иметь фамилии и начать писать не арабской вязью, а на латинице.
Турция — светская страна. Женщины ходят в головных платках, а не в паранджах, многоженство формально запрещено законом. И все же даже самый светский турок не будет есть свинину. Не потому, что ислам запрещает — потому, что он точно знает, что она очень невкусная.
В рамадан столовая на фирме в обед была почти пуста. Не потому, что все работающие — истинные мусульмане и боятся гнева Аллаха, просто так принято поступать. А зато какой дым коромыслом стоял в той же столовой после захода Солнца! Там, положительно, яблоку было некуда упасть.
Турецкое спиртное
Турция — страна исламская, хоть и светская. Спиртное делается такое, что его мерзкий вкус отбивает интерес к этим напиткам. Самое массовое пиво, Эфес-Пилзенер, можно выпить стаканчик, если оно из холодильника, а тот, кто его пьет — только что с дикой жары. Далее пить его сложно. Хотя под свежесваренные креветки можно и пару бутылочек приговорить. Но далее не спасают даже креветки.
Местные «Votka» и «Kanjak» по вкусу отвратительны. Ракия (анисовая водка), которую попивают местные жители, имеет вкус лекарства от кашля. Они наливают от трети до половины финджана (такой небольшой стеклянный стаканчик для чая, граммов на 50, наверное), доливают сверху водой. Содержимое финджана сразу становится непрозрачным и белесым. «Это», страшное на вид и на вкус, они потягивают за разговором. Иногда.
Лично мне было противно на это смотреть, не то что попробовать такое сделать себе.
Население Стамбула
Как и в нашей «нерезиновой», население, в основном, свежеприехавшее. Сами турки делят себя на городских и на «деревенских с гор». Про деревенских городские рассказывают много прибауток. В основном — про их дикость. Причем рассказы — с подробной деталировкой.
Должен заметить, что на работе все турки-инженеры были к месту: вполне квалифицированные системщики по UNIX’у, были хорошие программисты, были, конечно, и хитрые раздолбаи.
С рабочими я не сталкивался, но у меня создалось впечатление их упорства и скрупулезности в работе. Тротуары были замощены цементной плиткой очень ровно. Даже в самый дождливый день на пару километров тротуара было только одно место с неприятной и широкой лужей, во всех остальных местах форма тротуара держалась идеально и вода просто скатывалась на газон и в водоотводные канавки.
То же самое — с постройкой домов. Стамбул быстро строится, и стройплощадки, мимо которых проезжала наша развозка, росли не по дням, а по часам. Любо-дорого смотреть.
Так вот, на два километра тротуара, при сильном дожде была всего одна лужа. Но как только она возникала, у ее края всегда стояла пара турчанок, перегораживающих проход по сухому. Обойти их можно было или по воде или по мокрому газону. Если им случалось закончить разговор и разойтись, то буквально через несколько минут так же зацеплялась языками другая пара турчанок и все начиналось снова.
Происходило это вовсе не из-за вредности. Просто именно в месте сужения они поднимали глаза от земли, чтобы оценить обстановку, а увидев знакомую или соседку, начинали болтать. В любом другом месте тротуара просто не было повода поднять голову.
На работе в автоматически открывающихся дверях из коридора в зал, как правило, стояли два инженера (и как правило — две женщины, но иногда и два мужика) — и обменивались новостями. Автоматическая дверь сходила с ума, ежесекундно дергаясь, они мешали всем проходящим, но стояли и болтали.
Именно при подходе к двери они подняли голову и увидели друга (подругу, коллегу), и захотели поговорить. Все это делалось беззлобно, без желания кому-то досадить. Просто увидел (а), захотел (а) поболтать, остановились, болтают. Если их попросить — отойдут в сторонку. Или просто сдвинутся, чтобы пропустить именно вас.
Семьи у турок просто… большие. Посему в гипермаркетах у турок продают всякие крупы и прочее большими объемами. При этом 5 кг — это вовсе не большой объем. А вот мешки по 25 и 50 кг — это да.
На поддоне лежит штабель мешков… ну, скажем, с рисом. Мимо проходит женщина в сером шелковом пальто и низко надвинутой косынке. Ей нужен рис. Она вытаскивет его снизу, а не сверху. Штабель рассыпается. Она стоит и с диким удивлением смотрит — почему это он развалился? Когда через неделю-две она снова будет покупать рис, она все так же выдернет мешок снизу и опять будет дико удивлена тем, что штабель снова развалится и мешки бухнутся на пол…
О купании
Купание турок — это нечто! Лето. Жара. Даже много хуже — ЖАРА!!!
Пляж южного побережья Черного моря. От Стамбула на микроавтобусе — около часа. Пляж — полукультурный. Примерно на уровне глубины «по пояс» проложена веревка с буйками. Все, кто заходят дальше — уже в «неохраняемой зоне». Женщин, одетых в купальники, камнями не побивают, но все турчанки одеты в шелковые пальто темно-серого или светло-серого цвета.
Они входят в воду примерно по пояс, садятся на дно и рукой поливают себе воду на головной платок. Мокрые и довольные с удовлетворением выходят на берег.
В городе есть по крайней мере один аквапарк. В конце весны — начале лета я там был несколько раз. Уж очень удобно — и аттракционы, горки водные всякие, и разные бассейны с джакузи, и возможность искупаться без ужаса перед состоянием воды, и возможность позагорать почти в тени (уж больно сильное там солнце). И теток, купающихся в пальто, я там не видел, все были в нормальных купальниках, даже в раздельных…
Правда, там везде слышалась русская речь. И мне показалось, что небольшое количество «настоящих» молодых и европеизированных турчанок там сильно разбавлено «русскими женами», приехавшими в Турцию за мужем-турком. Ну — и туристами.
Как-то раз я ехал в «долмуше» (турецкий аналог наших маршруток), народу было немного, на заднем сиденье переговаривались две турчанки. Просто турчанки, как и остальные прочие — пальто до пола, наглухо застегнутое, низко надвинутый платок… Они негромко разговаривали между собой, конечно, по-турецки. Я тогда был на пике своего знания турецкого (между «совсем плохо» и просто «плохо»), кое-что понимал — мелькали слова «дети», «муж»…
И вдруг одна из них перешла на русский: «…и вот просыпаюсь я, а мне кажется, будто я дома. Проснулась, осмотрелась — нет, здесь…» И снова перешли на беглый турецкий…
Вот, собственно, и все, что вспомнилось про Турцию.
Жизнь — как жизнь, люди — как люди, только солнце горячее.