Другое — тихое перманентное раздражение от того, в каких условиях все побеждающей административной дури, вечных и от того уже почти нормальных лжи и лицемерия этим самым живым людям приходится выживать. Тихий, мирный характер добрых и немного грустных людей, боящихся собственной тени и не умеющих постоять за себя даже у самих себя, в начавшем натирать шею благом ярме вечной стабильности, напоминающей непроизвольный застой, подстегиваемый все сильнее и жестче кнутом своего Беларусбаши, под лозунгом «Вперед в светлое прошлое!».
Беларусь № 1: страна унтеров Пришибеевых
В Беларуси административный аппарат — парадигма исполнительности и голубая мечта руководителя верхнего звена, десятилетиями жесткой дрессуры по принципу исключительно кнута изумительно натаскан на одно, главное: на беспрекословное исполнение всего, что ему спускают сверху. А спускают сверху много такого… И все, что спускают, понимается буквально и исполняется буквально.
Не успело наверху грозным эхом отгреметь «Работать в сутки по тридцать, сорок, пятьдесят часов!!!», не успели высохнуть чернила неподдельных «Паркеров» в записных книжках с кожаными переплетами потеющих до кальсон главных исполнителей верховной воли, не успели часы пробить двенадцать, как все кинулись исполнять новую истину. Кинулись, чтобы в недоумении обнаружить, что сие невозможно, по причине…, по причине…, по возмутительной причине наличия в сутках всего-то двадцати четырех часов.
Не успело в ошалелом исполнительском мозгу улечься запальчивое «Я вам напомню андроповские времена!!! Дисциплина — это главное!!! Нарушил — уволить!!!», как сказанное уже было взято под козырек лицами без малейшего следа элементарной совести и тяжелого интеллекта на лице. Как поняли?! Кругом! Исполнять!
Во все концы были посланы гонцы с целью выявления признаков грубого нарушения трудовой дисциплины в нелегкие дни очередного кризиса. Рьяные исполнители приняли позы ищеек, преданно повиливая хвостами и держа нос по ветру. Уже приготовлены тысячи отчетов по проведенной работе и устранению недочетов, куда только осталось вписать нужные фамилии. И началось… докапывание до столба.
Ретивые ученики беспокойного унтера Пришибеева в своем рвении превзошли своего учителя. Основные силы милиции, рослые бравые ребята в ладно сидящей униформе, отложив на время убийства, изнасилования и наркотрафик, бросились вылавливать тех, кто, вместо того чтобы работать «по тридцать, сорок и пятьдесят часов», в рабочее время слонялся по магазинам и рынкам, пытаясь избавиться от быстро обесценивающегося белорусского рубля. Всех, без увольнительных записок и прочих объясняющих их отсутствие у станка, гнусных нарушителей трудовой дисциплины под белы руки сажали в специально поданные милицейские «кареты» и доставляли в отделения милиции для выяснения личности. Составляли протокол, сообщали на работу, увольняли.
На ряде предприятий, в самый разгар кризиса, когда «заяц» скакнул с отместки 3200 за доллар на отметку 6000 и мирный и тихий белорус с такой же заячьей прыткостью беспомощно нищал, проверяющими лицами с похоронными физиономиями на ряде предприятий был выявлен ряд грубейших нарушений, а именно: давно некрашеные фасады зданий, курение в неположенном месте, в рабочее время праздно шатающийся рабочий персонал…
На нашем предприятии проверяющим оказался сам заместитель губернатора, который так же, как и дельная белорусская «Милицыя», отложил в долгий ящик менее важные дела, как тот же кризис и обнищание народа, самолично первым делом поехал выявлять нарушения трудовой дисциплины.
Охранник на проходной, не признав в мрачном господине в мешковато сидящем костюме столь высокое должностное лицо и не проявив бдительности (а может, наоборот, признав и проявив — кто его знает, что было в его охранницкой голове?), в сопровождении свиты пропустил этого сиятельного вельможу туда, куда ему требовалось, приняв его за того, кого задерживать никак не полагалось. Чего делать и не требовалось. Грубое нарушение трудовой дисциплины, как говорится, было обнаружено тут же, не сходя с места, в самом начале пути. (А что же будет дальше, а?!).
С трепещущим от нежданно свалившегося на голову счастья руководителем предприятия была проведена беседа, охраннику влепили выговор, а отдел сбыта обязали теперь водить каждого своего клиента, прибывшего на проходную, за ручку. А как же: а вдруг на территорию предприятия по производству трусов проникнет шпион? Или расхититель? Или еще кто?
Зам губернатора довольно поставил себе жирную галочку об устранении грубейшего нарушения и вместе с прочими устранениями грубых нарушений доложил в центр. В центре довольно потерли руки и осторожно доложили наверх. Наверху все еще недовольно посопели, дико повращали очами, кровожадно пошевелили усами, но под стройный аккомпанемент бодрых докладов о «выявлении и устранении» начали помалу остывать.
А на нашем предприятии теперь по пятьдесят раз на дню, помимо заключения договоров и осуществления отгрузок, ошалелые экономисты отдела сбыта с раскрасневшимися физиономиями занимаются ещё и бегом на спринтерские дистанции: между делами мотаются каждые полчаса за клиентами, с которыми работают уже лет сто, на проходную и ведут их по строго обозначенному маршруту под глядящим вослед бдительным оком охраны. И в конце рабочего дня у них уже не только болит голова и сдают нервы, но и еще гудят ноги.
Перегибы и перекосы подобного рода, когда вместо того, чтобы решать первоочередные дела, производить и продавать, первые замы и начальники занимаются откровенной ерундой, встречаются сплошь и рядом. Белорусская поговорка «У нас один работает, трое контролируют» актуальна, как никогда.
Наш зам в дни кризиса в сопровождении целой комиссии из десяти человек таких же первых лиц целыми днями «креативно» бродит по близлежащим оврагам и буеракам предприятия, решая «что нужно озеленить и облагородить», вместо того чтобы заниматься настоящим делом; в то время как его подчиненные сбивают себе ноги в поисках его и его драгоценной подписи, а десяток клиентов терпеливо и не очень высиживает свой положенный час.
Некоторые другие исполнители, в унтерпришибеевском горячем крючкотворчестве во исполнении всех пароксизмов, регулярно случающихся в той главной минской палате № 6, настолько рьяно работают, умножая важные-преважные бумажки, а заодно и печаль таких терпеливых белорусских клиентов, что становится жалко и себя, и клиента. Ей-богу, заставь дурака богу молиться, он себе лоб расшибет.
При всем при этом, невзирая ни на небывалый кризис и всеобщее обнищание, на белорусском ТВ луноликие благодушные физиономии самодовольно вещают о каком-то росте и каких-то успехах. (Нет, ну чтоб я так жил!). Пока одни, как китайские болванчики, мерно, в такт покачивая покатолобыми головами каждому звуку, вылетающему из главной головы, берут под козырек все ей сказанное, другие виртуозно, на глазах обозленной белорусской публики, вынимают из цилиндра кролика за кроликом под названием «возросший экспорт», «рост внутреннего потребления», «оздоровление белорусской экономики»…
Право, последнее время то, что раньше лишь напоминало кошмарное дежавю, давно упрочилось в нездоровую реальность нашего существования. Если даже нетерпеливым жестом откинуть в сторону все — всю экономику, методы исполнительской власти, рабочие процессы на производствах, и оставить только здравое, рассудительное отношение к происходящему, то обнаружится, что все мы давно больны, а вся страна давно превратилась в психушку. В психушку, в которой шизофрения считается нормой, а любое логическое отношение к реальности болезнью.
И остается по-прежнему выживать…