Нам с сестрой тогда было 10 и 5 лет. Наш отец долгое время работал сталеваром на «Армалите»… Жили мы весьма скромно, в заводском общежитии семейного типа. Знаете, что это такое? Это Т-образный коридор длиной метров 30. Может, меньше, не знаю… Тогда мы об этом не думали. По обе стороны коридора — двери комнат, в которых жили семьями заводчане. Причем все вместе — и руководящее звено, и простые рабочие. Рядом с нами, через стенку, жила семья начальника цеха — муж, жена и двое сыновей нашего же возраста.
Коридор до отвала был заставлен старыми шкафами, громадными ящиками, сундуками, в которых хранился незатейливый семейный скарб, не помещающийся в комнате. И несмотря на это, мы умудрялись шумной оравой носиться по коридору на самодельных велосипедах (если вдруг кому повезло и отец своими руками собрал «новенький» велик из двух-трех старых, «убитых» донельзя) или просто в носках и тапочках, всякий раз рискуя сбить с ног взрослых жильцов или влететь в испуганный колченогий шкаф.
Нет, никто нас тогда не ругал, никто не орал на нас, не лупил и не заявлял в истерике, закатывая глаза под потолок: «Как ты меня задолбал, дебил!» Все было, точно как в песне у Высоцкого: «Все жили вровень так, система коридорная…»
Одним из самых ярких впечатлений детства был поход… на завод, где плавил металл отец. Матушка моя всегда была женщиной любознательной. Поэтому в один прекрасный солнечный день, ухватив нас с сестрой в охапку, повела нас туда, где таким маленьким детям, да еще и девочкам, места не бронировались ни под каким предлогом! Мы долго тряслись на трамвае, петлявшем среди разных заводов. Потом пробирались какими-то невообразимыми ходами и выходами, которых на любом заводе в любые времена всегда хватает. Это чтобы скрыться от строгих глаз начальства. И вот оказались в сталеплавильном цеху. Нас встретили белозубо улыбающиеся дядьки, похожие на выходцев из преисподней. Да и сам цех очень уж сильно походил на потусторонний мир.
Все вокруг было черно-багрового цвета. В центре полыхала Она — сталеплавильная печь, похожая на огромную кастрюлю на сатанинской кухне. А вокруг размеренно и важно, без всякой суеты, делали свое дело те, кого, независимо от различий в технологическом процессе, все попросту называли сталеварами. Никогда не забуду запах, заполнявший все вокруг. Он не походил ни на какие другие запахи. Описать его словами вряд ли получится. И — жара… Жара, которую выдержать можно было, наверное, только в холодные месяцы. Летом — это было настоящее пекло!
Сталевары одевались в войлочные куртки практически на голое тело, войлочные штаны и войлочные же головные уборы, похожие на шляпы, чтобы защитить тело от попадания раскаленных капель жидкого металла. Хотя такая одежда мало спасала. Она вся была продырявлена разжаренными «пулями». Вспоминаю, как часто мы рассматривали на теле у отца множественные ожоги от таких капель. «Пап, а что это у тебя такое?» — любопытствовали мы с сестрой. И только потом я поняла,
А печь полыхала, кипела, вздыхала и охала, как живое существо, изрыгая периодически снопы искр. И тут отец, чтобы доставить нам, девчонкам, удовольствие, бросил в печь малюсенький кусочек чего-то, не знаю чего. Печь мгновенно выбросила «на гора» неимоверный фейерверк искр! Это было так красиво, что наши детские сердчишки трепыхали восторгом и счастьем увиденного и пережитого!
Не больше 20 минут пробыли мы в цеху. Больше нельзя, это же понятно. Но впечатления от всего увиденного остались яркой вспышкой того самого фейерверка до сегодняшнего дня.
Я не плачу и не ною, оттого что нет больше великой страны, именуемой СССР, в которой я имела честь родиться и жить. Это диалектика жизни. Приходят иные времена, нравы и народы. И нужно суметь понять и принять такие изменения, раз уж угораздило стать свидетелем великих перемен. Я не юродствую и не клеймлю проклятиями тот дом, в котором формировалась как личность.
И только сладким медом иногда нахлынут воспоминания о чем-то большом, удивительном, почти сказочном, чего больше нет.
Разрушать — много ума не надо. Несоизмеримо больше требуется его, ума, чтобы создать нечто новое и достойное.
Но это уже совсем иная история… История наших детей.