Современный берлинский ландшафт, как уличный, так и условный, этнический, совершенно невозможно представить без уникального турецкого колорита.
Вот спросите берлинца любого возраста, что он предпочтет в качестве «фаст фуд» — уверена, абсолютное большинство скажет: денер кебаб, или просто денер — шаурму с овощами в четвертушке горячей большой лепешки. Денер можно купить практически на каждом углу, вкусный, жутко калорийный, свежайший и недорогой, с куриным филе или говядиной — и везде он будет немного разный. Если вы захотите к денеру турецкий чай — вы получите его, чаще всего, бесплатно.
Все, что предлагает в качестве «быстрого перекуса» традиционная немецкая кухня, конкурировать с денером, увы, вряд ли может. Прежде столь любимые «Карри вурст мит поммес унд майо» — то есть, скучноватые и везде одинаковые сосиски карри с жареной картошкой и майонезом проигрывают денеру уже на старте. Ниша фастфуда занята берлинскими турками давно и прочно.
И не только фастфуда, но и собственно ресторанного дела. Турецкие рестораны и ресторанчики, где особенно хороши мясные блюда на гриле, а также множество «итальянских» тратторий и «греческих» таверн, где один из владельцев почтенный турок — неотъемлемая часть большого Берлина.
Везде, где требуется торгово-посредническая деятельность, турецкая диаспора очень успешна. Турецкие туристические бюро, супермаркеты, представительства турецких банков и авиакомпаний составляют нынче серьезную конкуренцию немецким. Во всех крупных, да и не слишком, немецких фирмах и банках обязательно будет несколько турецкоговорящих сотрудников.
Турецкая диаспора живет своей интенсивной внутренней жизнью, со строгой иерархией, сложной и немцам непонятной. Интеграция турок, даже родившихся в Берлине, в немецкое общество проходит, что называется, «со скрипом» и доставляет социальным работникам столицы много ожидаемых и неожиданных трудностей.
Главная из этих трудностей — язык. Старшее поколение, приехавшее в Берлин после войны, язык более или менее выучило — но… Но дальше произошло парадоксальное явление — а именно: их дети, родившиеся в Германии, до семи-восьми лет, а то и старше, по-немецки практически не говорили.
А причина этого проста. Турки первого поколения вывозили молодых жен в основном из анатолийских деревень, славящихся красивыми девушками и весьма строгими мусульманскими нравами. Молодая жена, приехав в Германию, немецкий язык не учила, она немедленно производила на свет двоих-троих детей, усаживалась с ними дома и воспитывала их в нравах и традициях той самой анатолийской деревни, поскольку ничего другого не видела.
Говорила с ними, разумеется, только по-турецки, и все общение шло исключительно в турецкой среде, без особых соприкосновений с немецким миром. Папенька работал целыми днями, чтобы обеспечить семью, ни о каком детском саде при неработающей маменьке речь не шла. И в итоге, когда начинались «школьные годы чудесные», многие турецкие дети впервые узнавали, что же это такое — немецкий мир и немецкая речь, и что совсем не обязательно в конце каждой немецкой фразы добавлять обязательное у турок «Weiss Du?», то есть «Знаешь?».
«Мехмет, приведи пример повествовательного предложения. — У моего отца овощная лавка. — А теперь — пример вопросительного предложения. — У моего отца овощная лавка, знаешь?»
И до сих пор эта проблема существует. Правда, теперь все дети — и немецкие, и нет — сдают свой первый экзамен при поступлении в детский сад. И экзамен этот — навыки устной немецкой речи. Тот же экзамен повторяется и при приеме в школу. Это немного облегчает работу педагогов младших классов. К старшим классам с этническими турками возникают другие большие проблемы, в том числе и связанные с ментальностью. Девушек рано выдают замуж, мальчики рано женятся и рано начинают работать, в гимназиях Берлина учится совсем немного турецкой молодежи.
Но, к чести сказать, те немногие турецкие мальчики и девочки, которые поступают в высшие школы и университеты, дадут большую фору немецким, поскольку очень хорошо знают, чего хотят, добиваются этого всеми силами, не теряя времени, понимая, что особую финансовую поддержку их родители оказать не в состоянии — в семье еще много детей. Учатся в основном самым практическим вещам — экономике, менеджменту, юриспруденции и медицине…
Говорить о турецкой диаспоре, ее колорите, ее достижениях и проблемах можно долго, мы лишь слегка коснулись этой части населения Берлина. Есть практически целиком турецкие районы — весьма большие части Кройцберга (или, по-турецки, Кирюцбура) и Веддинга, где редко встретишь немецкую вывеску.
Но сложно представить сегодняшнюю столицу без турецкого колорита, без вкусных запахов турецких ресторанчиков, без турецких лавок с дешевыми фруктами, без денеров, долма и пахлавы, без степенных пожилых турецких мужчин в костюмах и остроносых ботинках, как будто бы вышедших из шестидесятых годов прошлого века, без толстых достойных матрон с колясками, без веселых и безбашенных молодых Мехметов и гибких скромных Айше. «Мерхаба» и «Гутен Таг» — все смешалось нынче в городе Берлине, и часто можно слышать, например: «Ам Доннерстаг, иншалла».
Да, не скроем, есть в Берлине трудности с турецким криминалитетом. Да, есть большие сложности с противопоставлением мусульманского образа жизни европейскому, есть так называемая «новая мусульманская субкультура». Да, семейное насилие в турецких семьях происходит чаще, чем во многих иных. Да, турецкая рождаемость существенно превышает немецкую. Да, много турецких семей получают социальную помощь. Да, это в основном «анклавное поселение» и браки в своей среде и в своем этносе.
Но есть одно существенное НО. Немцы очень хорошо помнят, что восстановлением Германии из руин и своим послевоенным «экономическим чудом» они во многом обязаны плану Маршалла и трудолюбивым рукам, терпению, неприхотливости и добросовестности турецких рабочих и строителей. А это, согласитесь, очень ценно — уметь помнить хорошее.