Мы не знаем биографию этого человека, даже годы рождения и смерти точно неизвестны. Толком неизвестно и отчество. А ведь речь идет о 19−20 веках…
Но в сохранившихся особняках, построенных этим человеком, обитают все больше знаменитости, начиная от руководства государства, заканчивая послами всевозможных стран…
Архитектурный стиль этого зодчего не вписывался ни в какие общепринятые рамки, называли его эклектиком, хотя больше всего он любил строить готические замки-сказки…
Сам архитектор не имел никакого соответствующего образования, не имел даже лицензии на строительство!
Конечно, этот зодчий был самым настоящим самородком. Неизвестно, в какой семье, но родился в 1849 году в Нижнем Новгороде человек, жизнь которого практически неизвестна, а судьба созданных им (из сохранившихся) зданий — удивительна. Что только в них не происходило: и политические убийства, и приемы на высшем уровне, и вкусные обеды советских писателей.
Петр Бойцов (отчество не установлено, пишется и Семенович, и Саймонович, и Самойлович) не имел высшего образования, известно, что у него был диплом рисовальщика. Но в конце жизни он стал все-таки академиком архитектуры. Приписывали ему «эклектичность стиля», который сочетал в себе готический (в основе), ренессансный стили и модерн, который еще только-только зарождался.
Известно о нем совсем мало. Уже в Москве П. Бойцов женился на дочери или сестре фабриканта (мебельного) П. Шмидта, отца революционера Н. Шмидта (а в одном журнале и вовсе написано — лейтенанта Шмидта, это не так, конечно). В любом случае, в этом браке он породнился с весьма известными фамилиями (например, с Морозовыми в лице Саввы Морозова). Жизнь П. Бойцова в Москве совершенно неизвестна, даже год смерти не установлен — указывают: «около 1917 года», «позже 1917 года».
Архивы не сохранились ни в Нижнем Новгороде, ни в Москве. Зато сохранились многие из его зданий. И не просто сохранились. Числясь уже шедеврами архитектуры, они либо продолжают тихо разрушаться (как знаменитейшая усадьба «Муромцево» во Владимирской области), либо приняли «новых жильцов».
…Жила-была девушка, зачитывающаяся рыцарскими романами. Она мечтала о замке и титуле. Все сбылось. Замок-сказку ей выстроил Петр Бойцов, а замуж вышла она за барона Мейндорфа (или Майендорфа). Только вот не учла девушка в своих мечтах грядущие потрясения. Владельцы уехали, а владение осталось…
Собственно, с этого здания началась Барвиха, та, что по Рублево-Успенскому шоссе. После революции там некоторое время жил В. Ленин. Сейчас это — одна из резиденций главы государства, вокруг которой расположены скромные поселки чиновников, миллионеров, деятелей шоу-бизнеса и так далее. Та самая Барвиха. А особняк Майендорфа, построенный Бойцовым, так и называется:
Другим замечательным зданием, построенным П. Бойцовым, был особняк промышленника Берга. После революции в особняке размещалось германское посольство. Не прошло и года, как там произошло известное многим преступление: эсер Яков Блюмкин со товарищи застрелил немецкого посла фон Мирбаха. Тут же в особняк переезжает штаб-квартира Исполкома Коммунистического Интернационала вместе с Л. Троцким. Теперь в этом здании — замечательной смеси необарокко, неоклассицизма и неоготики, — посольство Италии.
Занятно, что еще одно здание Бойцова — его собственный доходный дом, ныне — посольство Греции. А в доме Игумнова, интерьеры которого были сделаны П. Бойцовым, — посольство Франции…
Усадьба, построенная Бойцовым для князя Святополк-Четвертинского, успешно сохранилась. Здесь бывали российские императоры (Александр III, по преданию, споткнувшись на лестнице, сломал ногу). Здесь же проходили заседания масонской ложи. Сейчас это не что иное, как ЦДЛ — Центральный Дом литераторов, в котором в советское время любили собираться не только писатели, но и весь уже советский «бомонд». Красив особняк, и интерьер впечатляет. На данный момент — вполне демократичное заведение, куда можно придти на любое мероприятие, концерт или кинофильм.
После революции замки Петра Бойцова либо были разрушены, либо оценены «по достоинству». Жаль, что мало шансов узнать побольше о самом архитекторе. Достаточно необычная история — почти никакой информации, кроме того, что он оставил «в камне». Все-таки небывалое дело — до такой степени «потерять» человека, который так много сделал в архитектуре.
А зданий и особняков он оставил немало, и не только в Москве. Есть его работы и в Нижнем Новгороде, и в Подмосковье, и в Киеве. Это то, что сохранилось, утрачено больше. Кошмарную ситуацию с усадьбой Муромцево можно посмотреть в комментариях… Жаль, что во Владимирскую область не поедут посольства и прочие важные организации, глядишь, в порядке бы был сейчас архитектурный ансамбль.
Но возникает еще один довольно интересный вопрос. Так называемые «новые русские» (или уже «старые новые») очень любили строить свои загородные хоромы в романо-готическом стиле — с башенками-шпилями, колоннами, окнами-витражами. И ведь продолжают строить! Последний архитектурный перл, который я вижу постоянно, когда выезжаю на дачу, — это настоящий замок с крепостными стенами над обрывом, который, видимо, символизирует собой огромный крепостной ров.
Тяготение богатых людей к романо-готике понять можно, хотя все же требуется особое исследование на этот счет. То ли они тоже живут в сказках и чувствуют себя рыцарями-феодалами, «особами, приближенными к императору», то ли им нужно «догнать и перегнать Луару». А может, в «готических» комнатах им легче мыслится, а может, они свои верхние окошки видят как бойницы? Возможно, вообще перенеслись в средневековье? Но ведь архитекторы и дизайнеры у них — не Бойцов и даже не Гауди, и вкуса, определенно, часто не хватает.
Нет, готика прекрасна сама по себе, но в окружении берез, раздолбанных дорог и умирающих деревень смотрится диковинно. И есть большие сомнения, что в будущем эти дома станут исторически востребованными.
И все-таки замок — символ безопасности и власти. И судьба талантливых творений зодчего Бойцова неслучайна, и часть «новорусской» архитектуры — в том же ключе. Замок — он и есть замок со всем тем, что мы в это понятие вкладываем. Безопасность и власть, хоть в окружении таких же замков, хоть посреди полной разрухи.