Вот меня в Карелию и «распределили». На Кемский лесопильный завод ТПО «Кареллесоэкспорт». Были тогда такие организационные структуры — территориальные производственные объединения. Типа нынешних ОАО, ООО или, скажем там, МУПов. Только посолиднее…
Ну, я на Мурманский скорый и… Уже следующим днём, до обеда, выхожу в Кеми. Здание вокзала силикатного кирпича, серенькое. Дождик так неутомимо, видно, что до самых белых мух наладился, накрапывает. И тучи.
Тучи. По над самой-самой землёй… Прям за телевизионные антенны, что на крышах, зацепились и висят, висят… А подмога ихняя, тучная, всё прибывает и прибывает. И куда это я попал?..
Я ж тогда об этой Карелии — ни сном, ни духом. Даже не подозревал, что главной, характерной чертой карельской кухни является… Но. То ж — потом. А тогда… Тогда я дня три в такой панике был, что в магазин и не заходил даже. Зачем? А потом спички, помню, закончились, ну, я и забрёл ненароком. Спички-то, надеюсь, при лесопильном заводе не в дефиците?
Захожу в продуктовый. А там… Рыбы… Какой только нет. Полки просто ломятся! И копчёная по-холодному, и копчёная по-горячему, и пряного и не пряного посола, и сущик, и… И с перчиком-лаврушкой, пикантная называется, и без оных. Да глаза просто разбегаются. В основном, морская, конечно, типа треска, пикша, окунь морской, хек…
В общем, рыбы той… Всякой и разной — хоть завались!
Ну, камбалу там, селёдку-скумбрию, я, пока студентом был, и в Питере на прилавках видел. А тут смотрю, что за чудо-юдо такое?! Морда здоровущ-щая, на соминую похожа, но усов, вроде как и нет. Сом — не сом… А на ценнике написано — «налим». Не копчёный, не солёный, не замороженный. И видно, что ещё не так давно плавал, даже слизь не подсохла.
Я деньги в кассу, налима этого в газетку и — домой… Как раз в то время жёнушка разной выпечкой увлекалась. С дрожжами, как и многим другим, засада полная была, так она на кефире. «Давай, — говорит, — с этого гиганта закрытый рыбный пирог сделаем!» Пирог, так пирог…
Моё дело маленькое — почистить, да выпотрошить, а дальше уж хозяйка. Правда, заминка у меня небольшая вышла. Я его чистить, а чешуи-то и нет совсем. Ладно, туда-сюда ножиком повозил, слизь смыл, выпотрошил. Вот и с «выпотрошил» по первому разу я, конечно, маху дал! Откуда ж мне тогда было знать, что печень налима — это деликатес ещё тот? Ну, плохо, хорошо ли, выпотрошил, разделал на порционные куски и в пирог. А сам пирог — яичком поверху и в духовку!
Сидим, облизываемся и поглядываем за процессом — как корочка золотистая, появилась ли? Как появилась — из духовки пирог, и с пылу жару да по кусочку! Но…
Только стал я его резать, чувствую: что-то не то… Запах. Не просто запах, а за-апах! И не то чтоб противный, а какой-то… достаточно специфический. Ну, на любителя. И что самое обидное, домашние мои себя с любителями не самоидентифицировали…
Пришлось мне этот пирог самому изничтожать. А он такой. Большой получился. Я ж, что тут мелочиться, не самого маленького налима купил! И когда последние куски доедал, пирог уже так, мягко скажем, подсох малость. Приходилось его супом там или чаем размачивать…
И только доел я пирог, как раз годовщина Великой Октябрьской. Ну, и по заведенной еще не нами традиции, народ, у кого что есть, принёс с собой на работу, да и на стол вывалил. А раз вывалил, то не обратно ж всё добро это нести? Но в сухомятку. Не, не то… Не то! В общем, выпили, закусили, разговор пошёл за житьё-бытьё… Народу, само собой, интересно, как новички-то, Карелии не нюхавшие, на новом месте обустраиваются. Я и рассказал про пирог этот, да запах специфический…
Вот тут и выяснилось. Что налима-то не чистят! А шкуру с него, бедолаги, натурально снимают. Делают надрез за головой и плоскогубцами — к хвосту! Шкуру ту, а не печень — на помойку, а вот уже освобожденного от неё налима… Хочешь — жарь, хочешь — парь. Вот такая рыба! И запаху… Ни-ка-ко-го!
А печень — в кастрюльку махоньку и водички чуть-чуть на донышко. Закипит, пенку снял, перчик там, лаврушечку, присол, знамо дело, и туши себе на огоньке слабеньком. Лучше тресковой в восемь раз!
Да… Налим — это что-то! Мои его — так только за ушами пищит! Будто и не едят, а за воротник бросают. А готовить его — всё-таки, чистить не надо, с чешуёй возиться тоже, — проще, чем судака или сига. Шкуру снял, голову отрезал, филейную часть от хребта отделил, распластовал её на порционные куски, присолил и — в муку. С муки — в миску со взбитым яйцом и на сковородку…
Как-то не было на рынке среднего налима. Только крупный. Пришлось купить. Разделал, приготовил… Большая, глубокая сковородка с верхом получилась. Ну, думаю, в выходной, по паре кусочков, и на понедельник, и на вторник хватит, да и на среду должно остаться… В общем, полнедели по ужину можно и не париться.
В понедельник вечером прихожу с работы — в холодильник. А там… Два кусочка на сковородке. Два! Папе и маме. На ужин…
Остальное — за день съели. Вдвоём. А рыба была килограмма на четыре! Я думал, им плохо будет… Не, ничего. Живы — здоровы. Тьфу-тьфу…
А вот уху из налима я не очень… Но по ухе отдельно. В следующий раз.
Что-что? А-аа… «Главная особенность»? А о чём я только что столько распинался?
Характерная черта карельской кухни — это резко выраженный её рыбный уклон. «Лучше бесхлебье, чем безрыбье». Так говорят и на юге республики, в Заонежье. И на её севере, в Поморье…