Это пять-шесть довольно больших (почти как море — так что едва другой берег видно, и глубоких — до 40 метров в почти чёрную воду) и до сотни малых — мал-мала меньше озерец, оставшихся после того, как какой-то там ледник, в какой-то там поздний Ледниковый период нехотя отступил-прополз на брюхе дальше на север, оставив после себя шрамы и рытвины, заодно в них и растаяв.
На озере свободно и величаво покачиваются на невысоких волнах белые лебеди-шипуны, гоняют друг друга по камышовым зарослям дикие утки, ныряют венценосные поганки и непугливые нырки, кричат над головами вездесущие чайки. В озёрах водятся лещ, щука, сазан, сом, угорь. В лесах вокруг обитают лоси, олени, рысь, барсуки, бобры, и говорят даже остались ещё медведи (но скорее всего, по легенде для туриста-ротозея привычно врут — повторяют сказку с 50−60-х годов, когда медведи там ещё замечены были).
Самые крупные озёра — Дривяты, Снуды, Струсто (одни названия чего стоят — попробуй запомни!). Мне довелось отдохнуть и немного исследовать озеро Дривяты, несколько раз пешком обойдя всё его северное и восточное побережье. Дно озера, где глазу доступно, в одних местах — жёлтое, песчаное, в других — глинистое, заиленное, в третьих — из мелкой, битой пресноводной ракушки. Берега озера щедро поросли тростником, в котором обитают и лебеди, и цапля, и утки, и чайки, а также нерестится сазан.
Например, в первый день своего прибрежного похода в одной из излучин, прямо в ста метрах от города, я услышал громкие всплески в зарослях тростника. Подумав, что это какая утка или поганка плещется в воде, я сначала продолжил свой путь, но второй и третий всплески заставили меня остановиться, чтобы вглядеться в круги на воде. Нигде выныривающей птицы я не заметил. Только в нескольких десятках метров чайки устроили целый базар, не переставая ошалело кричать. Я пригляделся пристальнее. Всплеск, другой, и вот уже мне показалось, что у самых зарослей я заметил плавник какой-то крупной рыбы. В изумлении от того, что рыба может быть столь крупной и вести себя так активно, я замер, внутренне давая себе слово не уходить, не разобравшись. Потом уже на самом мелком месте в камышах, где глубина была всего сантиметров десять-двадцать, я увидел, как рыба «ходит». Буквально, как медведь, пробирающийся через чащу, рыбины проламывали себе путь через тростник, ожесточённо молотя по воде сильными хвостами, когда случалось застрять, чтобы ускориться.
Увидав вдалеке фигурки двух людей, также за чем-то внимательно наблюдавших, я поспешил к ним, чтобы выведать, что это за рыба и почему она так себя ведёт. Ребята, по виду то ли местные природоохранники, то ли мелкие браконьеры, лаконично поведали мне, что это «сазаны нерестятся». Ну, а дальше я и сам всё знал — что за птица сазан, что живёт там, где тростника и грязи побольше, и что весить может аж до 20 кг.
Что меня ещё приятно удивило, так это совсем непугливые лебеди, которые величаво плавали в десяти-двадцати метрах от берега и лишь нехотя, неторопливо удалялись, стоило мне вплотную подойти к ним. В случае с лебедями в том месте, где находилась моя база, так те и вовсе, не то чтобы медленно удаляться не думали, а напротив, подплывали прямо к тому месту, где я появлялся, наверное, в надежде полакомиться чем-нибудь, чем их до меня прикармливали. Изумительная, умиротворяющая картина природной идиллии!
На территории Браславского района находится заповедник с одноимённым названием и ещё несколько заказников и национальных парков, в которых действует строгий запрет, в определённое время года, на охоту и рыбалку. Надо сказать, что касается охраны природы и окружающей среды, то местные власти молодцы: во время моего пребывания в начале мая ни купаться, ни ловить рыбу, ни плавать на лодках, дабы не побеспокоить местные нерестящиеся виды рыб, таких как сазан, или тех же лебедей, было строго запрещено. Одиноко сидящих с удочкой там и сям, иногда прямо под столбом-вывеской «Любительская рыбная ловля в период с 1 мая до 10 июня строго запрещена», я кое-где всё же видел, но так и не понял, нарушали они что-то там или нет.
В начале мая погода стояла отменная: тепло и безветренно. Синее до одури небо с грядами кучевых облаков, медленно наползавших друг на друга и выстраивающихся в причудливые небесные бастионы, и играющая солнечными бликами, почти бесконечная водная гладь, которая лишь в самой дали переходила в густые сосновые, словно с живописной туристической открытки, леса, навевали фантастическую негу, заставляли меня поверить, что я где-нибудь в далёком море, а не в центре материковой Европы. В сердце медленно возвращался где-то и когда-то потерянный покой, вытесненный городской суетой, рождалось явное первобытное ликование от такой близости к природе и от почти единения с ней. В такие моменты хотелось всё бросить и поселиться здесь, прямо у этой покрытой солнечными искрами водной равнины, зажить просто и понятно, лишь бы каждый день видеть это синее небо, эти пенящиеся облака, эту сверкающую на солнце водную гладь.