Тут не надо копаться в огороде вниз головой, а вверх — сами знаете чем. Рыба, ягоды, грибы, почти неисчезающее солнце и чистейшая вода — что еще надо для счастья? Мои порывы разбивались о материальность, которая накрыла меня вместе с «комфортистскими» аргументами моих дорогих мужчин.
Пряжа. Слово-то какое! Поди докопайся до происхождения. Пряжинский район — сплошные сосны и ели вперемежку с карельскими березами, камнями и водой. Карельские леса аборигены называют тайгой.
Пока ехали, прослушали новости о том, что из карельской тайги вышла москвичка, отправившаяся за грибами восемь дней назад. Сорок километров, если по прямой отмерять, пропахала, бедная. Ее местная печать в рекордсменки записала. Что ни говори, а приятно стало за землячку.
Чем ближе к Петрозаводску, тем дороги лучше, машин больше, а пейзаж все роднее. Пролысины, поля и высокие дома.
Петр распланировал город по подобию Петербурга — квадратиками, расположившимися вдоль Онежского озера. Набережная — самая красивая часть города, вся в граните. Чисто, уютно, знакомо.
Через город мы только проскакивали, путешествуя по интересным местам Заонежья, ну, и еще питались. Причем выбрали место, ностальгически соблазнившись названием — Ленобщепит.
Приятно удивила чистота, уют и хорошая кухня. Любопытное объявление, почему-то расположенное на самой отдаленной двери, за мойкой, меня очень развеселило. Дословный текст такой: «Уважаемые студенты! Категорически запрещается использовать столы для занятий и бесед».
Как оказалось, рядом находится Университет и общежитие. Преподавателей в этом заведении любят больше — обслуживают вне очереди, о чем гласило другое объявление, на входной двери. К нашей радости, в июле ни студентов, ни преподавателей обнаружено в кафе не было. Мы были в гордом одиночестве.
Жили не в городе, а далеко за городом, на берегу Сямозера. Кстати, название, содержащее в себе слово «озеро», еще не гарантия того, что там действительно будет озеро. Там вообще может не быть водных источников. А название с «озером» будет. Вот такие чудеса в Карелии.
Сямозеро расположено где-то посередине между Ладожским и Онежским озерами. Оно значительно меньше их, но достаточно большое, чтобы потерять свои берега на горизонте. Чистые пляжи красноватого песка чередуются с затонами, заросшими водяной травой. По берегу, как заклепки, торчат низенькие баньки с выходами к воде. На длинных узких причалах громоздятся рядком чайки. Рыба ловит мошек, птицы ловят рыбу. Интересное впечатление было, когда посреди глади озера на еле видном камне, сменяя друг друга, несли вахту чайки в предвкушении сытного обеда. Создавалось впечатление, что они стоят на воде.
Местные используют для ловли рыбы сети. Мы гордо ловили с лодки на новенький спиннинг, случайно купленный вместо удочки. Одной рыбалки на озере хватило до конца поездки. Как оказалось, мы не рыбаки, а грибники. Приятнее ходить, а не сидеть. Но погордиться все-таки получилось: сыну дали подержать удочку, пока распутывали леску на спиннинге мужа, он от нечего делать решил поднять удилище и… вытащил рыбку. На общем совете решили ее, глупенькую, отпустить. Это не помешало потом, с довольным мурчанием, есть жареную в сметане рыбешку, выловленную нашими друзьями.
Земляника росла прямо на пригорке около дома, грибы можно было насобирать, чуть отойдя от него в лесочек. Тут же жили зайцы, одного из них мы видели.
Как рассказывал хозяин, водились лисы и волки. Где-то бродил медведь. Видела ползущую под строительные носилки гадюку. После этого ходила, зорко всматриваясь в тропинку — в сапогах, даже «до ветру». Полюбила сидеть на бережку в позе васнецовской Аленушки и смотреть, смотреть на изумительно изменчивый небосвод, на водную гладь с расходящимися кругами рыбьих разговоров, на озерные острова, теряющиеся в дымке утреннего тумана.
В природе не было ничего постоянного и одинакового. Красота.
Фотографии можно посмотреть здесь.