Итак, прошлым летом я, наконец-то, вновь побывала в Карелии, хладно-высокую, неподкупную красоту которой помню и люблю с детства. Так странно было вновь пройти по самым знакомым маршрутам столичного Петрозаводска, прогуляться по набережной, в отсутствие которой когда-то зимой мы гоняли, точнее, нас гоняли, на лыжах.
И это был ещё самый лояльный маршрут урока физкультуры: с катанием с горок, визгами на трамплинах, хохотом при стряхивании облепившего при падении снега… Наш учитель мог запросто скомандовать классу отправиться на другой берег Онежской губы, туда, где летом мы бывали в походах или на семейных пикниках, где названия мест, если не слышишь их с малолетства, удивляют: «Чёртов стул», «Бараний берег», «Зимник». Впрочем, о чём это я?..
А! Это я о том, что с детства не бывала на рыбалке, а если честно, то и тогда только посматривала на удочки одноклассников, сидя рядом на древнем валуне и наблюдая, как напряжённо ждут мальчишки заветного клёва. А тут! Мы приехали с мужем, у которого в багаже была припасена специально закупленная удочка вместо оставшейся ютиться на балконе старой (как долго и обстоятельно он её выбирал, пока я бесприютно топталась на месте в магазинчике!), а также набор каких-то приспособлений, о которых мне были известны только названия…
И вот мы на берегу северного озера. Это, скажу я вам, картина такая, что словами не передать. Пусть усмехнутся классики, пусть помолчат журналисты, здесь и сейчас я настаиваю — это невыразимо… но как благословенно! Вспомнив традиции далёких предков, бегала к озеру мыть посуду после еды, натирая её песком и окуная в чистую благодатную воду, которая мутилась от этого поначалу, а потом вновь улыбалась прозрачной чистотой…
А муж тем временем находился в каком-то дальнем походе за червями. Пришёл довольный неизвестно чем, так как накопал их совсем немного. А ведь для меня тоже нашлась в доме какая-то детская удочка, чтобы без дела не сидеть на рыбалке. «Нету больше», — сказал мой благоверный. Я удивилась, но промолчала.
Наконец, отплыли. Бывалый рыбак поставил судно неподалёку от берега, и мы закинули удочки. «Мы закинули» — пожалуй, это громко сказано. Во-первых, мне жалко продырявливать червяков рыболовным крючком, так что эту функцию пришлось взять на себя мужчине. Во-вторых, не умела управлять снастью, и эту задачу тоже пришлось решать ему. Правда, всего пару раз… Больше не понадобилось.
За несколько часов молчаливого сидения наставник поймал несколько рыбёшек. Сочувственно и всё же победно улыбаясь, он похлопал меня по плечу, чтоб не расстраивалась, что самой не удалось добыть ни одной, и произнёс какие-то утешительные слова.
Перед следующим рыбачьим заходом взяла лопату и копнула пару раз землю за домом. Червяков оказалось немерено. Твердой мужской рукой они были собраны в банку и отправлены в лодку, куда уже были уложены удочки, конопляное масло и хлеб для приманки, а также бутерброды и вода для рыбаков.
Вечерело. Мы плыли по сияющей глади озера, наслаждаясь царящими вокруг тишиной и покоем. Была пора на исходе белых ночей: вечерняя заря повисала над горизонтом и не гасла до утра. На сей раз мы отправились, по совету хозяина дома, за островок посреди залива. Он представлял собой вытянутую узкую площадку суши, опоясанную горками валунов и непроходимо заросшую высоченной травой, из которой выглядывали, будто любопытствуя, шатры кустарников и поднимались в попытке дотянуться до неба деревья.
По прибытии на место твёрдая мужская рука насадила червяков на оба крючка и помогла непутёвому стажёру распутать леску, замысловато скрутившуюся при попытке закинуть удочку. Наконец один из повторных бросков удался. И как только поплавок оказался в воде, он почти тут же довольно заплясал. «Подсекай!» — скомандовал наставник.
Что значит «подсекай», спрашивать было некогда, просто дёрнула удочку вверх, как могла. Ррраз! — и рыбка вертит хвостом над водой. Резко переметнув добычу в сторону твёрдой мужской руки, едва не залепив ею оплеуху наставнику, терпеливо подождала, пока он снимет плотичку и насадит на крючок нового жертвенника. Впрочем, это не понадобилось, прежний оказался на месте.
В дальнейшем на одного червяка, пришпандоренного к детской удочке, приходился улов из 4−5 экземпляров. Бывалый рыбак мрачнел на глазах: его поплавок был невозмутимо спокоен, пока я тягала добычу раз за разом. Он успевал только снимать её с крючка, менять при необходимости наживку и распутывать то и дело леску.
Наконец не выдержал и попросил показать, куда я закидывала только что удочку, тут же отправив туда свою снасть. Я же, неумело забросив собственную туда, где в течение получаса маялся в застывшем состоянии его поплавок, тут же вытянула очередную рыбину, точнее, двух: на крючок клюнула маленькая и тут же была проглочена большой.
Грозно глянув на меня, партнёр протянул руку (твёрдую мужскую) и велел меняться удочками. Но госпожа удача отказалась поддаваться на эту уловку, по-прежнему благоволя рыбачке-неумехе, время от времени подкидывая рыбаку ерша или окунька в качестве утешительного приза.
И так было до самого отъезда. А последняя ночная рыбалка закончилась невероятным зрелищем. Мы возвращались из-за островка то ли поздним, то ли ранним часом (заря по-прежнему висела над кромкой леса), и вдруг… Со стороны берега к островку двигалось что-то похожее на медведя, только большее по размерам и округлое, без единого выступа. Оно не плыло и не гребло, а скользило бесшумно, без рывков и очень быстро. В голове успели пронестись всего три мысли:
— Какой большой валун!
— Откуда он здесь, раньше ведь не было?!
— Ой, он движется!!!
Так же бесшумно ОНО скрылось в островной траве. Я лишь успела озвучить последнюю из трёх мыслей, показывая мужу на это чудо. Он крякнул и приналёг на вёсла. Наутро оказалось, что никто здесь раньше ничего подобного на видел.
…В общем, рыбачить мне понравилось, особенно с учётом того, что чистить рыбу всё время брался муж. Но червяков всё равно жалко.