Споры вокруг лишних слов, или Когда лишние слова совсем не лишние?

Далеко в историю углубляться не станем, ограничимся примерами крайних точек зрения на проблему в относительно недавнем прошлом и настоящем.

Так вот: жил да был большевистский публицист и редактор М. С. Ольминский, и был он борцом против лишних слов. Тут и там раздавались его гневные тирады вроде следующей: «Почитайте наши теперешние газеты, — сколько в них воды! Если „декабрь“, то прибавят „месяц“, — как будто декабрь может быть не месяцем, а вороной! Или „целый ряд ораторов“, — как будто бывает половина ряда! Или „окружающая обстановка“, — как будто бывает обстановка не окружающая».

И вот однажды в газету, где работал наш герой, поступила заметка о демонстрации в Твери. Заканчивалась она так: «Явившаяся на место происшествия местная полиция арестовала восемь человек демонстрантов». Ольминский немедленно приступает к вытравливанию лишних слов: «…"Местная» — разве в Твери могла явиться полиция не местная, а казанская? Затем — «явившаяся на место происшествия» — разве могла она арестовать, не явившись? А «полиция» — кто же арестует, кроме полиции? Наконец, «человек демонстрантов» — конечно, не коров и не прохожих. Остается для печати — «Арестовано восемь»; только и нужно, а всё остальное — вода".

Против таких сокращений выступал другой большевик,

П. А. Красиков: после правки М. С. Ольминского, мол, остается только точка в конце статьи.

— Клевета! — отвечал Ольминский. — Остается не только точка, но и два слова, которыми всё сказано.

Спору нет, позицию Ольминского иначе как крайней не назовешь. Но другая крайность, на мой взгляд, ничуть не лучше. Людям, стоящим по эту сторону спора, кажется важным любое слово, любое уточнение.

Так, на одном из сайтов недавно появилась гневная статья в защиту сочетания «кивнул головой». Нельзя-де выкинуть из него второе слово! Аргумент: один из героев Гоголя «кивает пальцем». И невдомек защитнице пустословия, что в случае с пальцем пояснение действительно необходимо как раз потому, что без него читатель непременно соотнесет это действие с головой кивнувшего.

Значит ли это, что позиция Ольминского мне всё-таки ближе? Нет, и стиль моих статей тому свидетельство. Я — за чувство меры, и в том, что касается его соблюдения, я целиком на стороне известного практика и теоретика редактирования Б. Кобрина:

«Каноническое требование ясно и не вызывает сомнений: краткость — благо, многословие — зло. Так обучают студентов, так воспитывают редакторов. Похоже, что многие редакторы рассматривают это правило в качестве главенствующего. Практиканты, с которыми мне приходилось встречаться, неизменно и прежде всего нацеливаются на лишние слова, длинноты и старательно сокращают текст. (Из последней фразы они обязательно изгнали бы либо „длинноты“, либо „лишние слова“.) … Не перегибаем ли мы палку? Не теряем ли в выразительности, в доходчивости, в динамичности речи, когда так настойчиво тянем к языку почти телеграфному?»

Итак, многословие такой же недостаток, как и механическое, бездумное сокращение текста. Что правда, то правда, — есть ситуации, когда лишние слова оказываются совсем не лишними. Вот три классических случая, когда правка не требуется.

1. Лишнее слово в устойчивом обороте. Не считается ошибкой использование тавтологических оборотов типа «думать думу», «сослужить службу», «пути-дороги», «сидеть сиднем», «полным-полно» и т. п.

2. Лишнее слово в роли усилителя. От тавтологии как стилистической ошибки следует отличать намеренное нагнетание синонимов — обычно для передачи логического ударения (подробнее об этом см. мою статью «Как научиться читать свой текст чужими глазами? Часть первая

»). Пример: «Кому не известны „муки слова“, когда пишущий бьется, мучается в поисках нужного выражения?» Не будь в этом предложении синонимов «бьется» и «мучается», логическое ударение пришлось бы на последние слова, тогда как автор хотел сосредоточить внимание читателя на муках пишущего.

3. Лишнее слово как прием стилизации. Стилизация — нарочито подчеркнутая имитация оригинальных особенностей определенного стиля или языка определенной социальной среды, исторической эпохи в художественном произведении. Повторяю: в художественном произведении, а не в статьях. Пример: «До своей смерти она была жива и носила с базара мягкие бублики», — вспоминает бабушку Егорушка, герой повести А. П. Чехова «Степь». Стилизация характеризует особенности мышления героя, уровень его развития, придает повествованию достоверность.

Возможно, вам захочется оставить в своем тексте явно лишнее слово, не вписывающееся в рамки классических случаев. Оставляйте! Главное, чтобы процесс написания и редактирования статьи был осмысленным, а руководило бы вашим пером его величество Чувство Меры.

Удачи!