Самодостаточность и независимость предполагают, что человек является некоей замкнутой биолого-социальной системой, которая во всех ситуациях может обойтись сама собой и сама по себе. Надо ли доказывать, что это ложь, причем наглая? Ну, раз темы независимости и самодостаточности нынче столь популярны и востребованы — значит, наверное, все же надо…
Возьмем для начала некий обобщающий пример, из которого совершенно точно нет никаких исключений… Если человека взять за шкирку и вышвырнуть за пределы атмосферы Земли — выживет ли он? Если бы он действительно был самоорганизующейся и самоуправляемой системой, то он должен был бы выжить, но на самом деле не выживет в такой ситуации никто, потому что планета Земля попросту не в курсе, что мы «независимы» и «самодостаточны».
Среднестатистический человек в экстремальных условиях способен до месяца обходиться без еды и всего неделю — без жидкости. Если ему напрочь блокировать доступ к кислороду, то он умрет примерно через 30 секунд. Также нежелательно обходиться без солнечного света: организм тоже рано или поздно зачахнет. Получается, что срок жизни биологически независимого человека, в его рафинированной независимости — примерно 30 секунд, небольшой плюс-минус, в зависимости от крепости организма.
С биологической независимостью вроде как разобрались: ее нет. Но многие тотчас же пустятся в возражения: дескать, ну, хорошо, биологической независимости нет, мы о ней, собственно говоря, и не заявляли, но социальная-то независимость, а равно вытекающая из нее самодостаточность, точно есть! А вот и посмотрим…
Что в социуме является мерилом успеха? Испокон веков — только три составляющие: деньги, известность и принадлежность к определенной команде (касте, сословию, совету, партии, секте и так далее).
- Деньги не вырастают в кармане, в кошельке или в тумбочке просто так, их за что-то дают тоже люди, а из этого со всей очевидностью следует, что человек, получающий хоть какие-то деньги, — социально независимым быть не может.
- Принадлежность к команде — это вообще без комментариев: тут ты целиком и полностью завязан на других членах команды.
- Как, собственно говоря, и известность: каким образом человек может стать известным без поддерживающей либо осуждающей его аудитории (то есть без огромного количества людей)?
Вот мы ходим на работы, стучим по клавиатуре или гнем спину где-нибудь в шахте… Зачем мы это делаем? Правильно: чтобы нам дали денег. Большинство, во всяком случае, только для этого и ходит на работу и что-то там делает. Из этого следует очевидный вывод: мы зависимы от нашего работодателя, который нам платит, и работодатель, который нам платит, нисколько не в меньшей степени зависит от нас, ведь, не будь у него нас, никакого бизнеса у него бы не было. Где независимость и самодостаточность?
Но тут могут возмутиться так называемые «самозанятые» (адвокаты, ИП и прочие): мол, это вы там все зависимы, а мы-то точно работаем «на себя». Но фишка в том, что чтобы работать «на себя», надо стать еще более зависимым от жизни в обществе, чем работающие «на дядю», а иначе никакого «на себя» не получится.
Предприниматель должен едва ли не сутками напролет отслеживать конъюнктуру, устанавливать нужные связи, напряженно думать о том, из какой инстанции может прилететь очередной подвох. Он растворяется во взаимоотношениях других людей, в так называемой «системе». Словом, именно «самозанятые» являются максимально зависимыми, с точки зрения отношений с окружающими. Каким бы парадоксальным это ни показалось. Если предприниматель не растворяет себя в других целиком и полностью, то он будет не «на себя», а неизбежно «под себя».
Ну, а как же дети-маугли, монахи-отшельники, разбойники, как же, в конце концов, наш светоч Григорий Перельман? Хоть они-то должны быть независимыми и самодостаточными! А вот и нет!
Дети-маугли (не по книжке Киплинга, а в реальности) — жалкое несоциализированное зрелище, но и они вынуждены активно приспосабливаться к природе, будучи при этом на последних природных ролях — следом за волками, медведями, обезьянами и прочими. Рэкетиры, гангстеры и прочие — неизбежно кучкуются и выстраивают свою систему отношений, иначе их мгновенно переловят и передавят поодиночке.
Монахи-отшельники тоже отнюдь не изолируются друг от друга: они формируют свою, альтернативную, иерархию, плотно коммуницируют друг с другом в рамках этой иерархии, у них так же есть наиболее благочестивые «звезды» (типа какого-нибудь Симеона Столпника или монахини Терезы Авильской) и свои аутсайдеры.
Да и Григорий Перельман никогда не стал бы Григорием Перельманом, если бы годами не контактировал с другими математиками, не читал бы их трудов, да и, в конце концов, читать, писать и считать его ведь тоже обучили люди. Опять никакой самодостаточности!
Людям, как известно, нравится заниматься самообманом. Они просто обожают это делать. Если женщине за 35, она не замужем и вообще никому не нужна — значит, она «независима». Если человек патологически некоммуникабелен и в силу этого также никому не нужен, то он, понятное дело, «самодостаточен».
И вместо того, чтобы осознать проблему именно как проблему и начать как-то ее решать (либо, если решить уже невозможно, просто смириться с ней как с данностью), «независимые» и «самодостаточные» бегут к коучам и к психологам — и те за соответствующее вознаграждение охотно подтверждают: да-да, конечно, вы «независимые» и «самодостаточные». Только от обильного применения терминологических изысков, эрзацев и эвфемизмов объективно существующая данность никуда не денется, хоть ты как ее сам для себя замалевывай. Зачем же множить неправду?
И еще один момент… Многие почему-то ставят знак равенства между самодостаточностью, с одной стороны, и игнорированием мнений идиотов, а равно тех, кого не спрашивают, — с другой. Но все же это очень разные вещи. То есть вот вообще никак не совпадающие друг с другом и никак не пересекающиеся. Идиотов игнорировать можно и, наверное, даже должно. А вот никаких «самодостаточных» людей нет и быть не может в природе: мы все без других — ничто, хотим мы этого или нет.