Тогда ее сердце замирало: «Опять не сойдутся цифры. Опять лишат новогодней премии. Надо быть более внимательной», — ругала она себя.
Проверка продолжалась целый день. Не отрываясь от цифр на бумаге, проверяющий иногда прихлебывал уже остывший чай и просил принести ему еще сахара.
Когда свет за окном стал оранжевым от огней уличных фонарей, он отложил в сторону кипу справок, расходных ордеров, счетов и попросил ее зайти. Замирая от предстоящего разговора, она зашла в кабинет и села на краешек стула. Он посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом, в котором читалась не то жалость, не то недоумение.
— По итогам прошлого года, — начал он, — вам были выделены средства. Немалые средства, — заметил он, — которые вы потратили на…, — он заглянул в отчет, который лежал перед ним на столе, — на следующие статьи: жалость к себе, перфекционизм, «спасательство», зависть, «стремление быть хорошей для окружающих».
— Но… — хотела возразить она.
— При этом, — продолжал проверяющий непреклонным голосом, — вы превысили расходы по следующим пунктам: самобичевание, поиск собственных недостатков, забота о других, ответственность за жизнь и счастье других, чувствование себя виноватой, попытки быть нужной и полезной, соглашение с другими в ущерб себе.
Он поднял на нее глаза, словно ожидая ее ответа, помолчал и перевернул страницу.
— Вы отдаете себе отчет, что если вы и дальше будете превышать расходную часть, то скоро придется ввести еще расходную статью «болезнь» и «врачи». А доходы вы сможете получать только по статье «Жалость окружающих». Да, и доходы эти трудно назвать доходами, так… жалкие гроши, — устало вздохнул он.
— Кроме того, Управление, — при этих словах он поднял глаза вверх и заговорил чуть тише, — собирается и вовсе сократить эти статьи расходов.
— Как сократить? — обеспокоенно спросила она. — А как же мы? А как же я? Вы о нас подумали? Как мы жить-то будем?
— Управление считает, что будете жить хорошо, — не очень уверенно заключил проверяющий. — Хотя, глядя на вас, я бы не был так в этом уверен.
Он что-то еще пробормотал себе под нос, наверное, что-то, что касалось Управления и совсем не касалось ее.
— А на что же тогда будут выделяться средства? — возмутилась она.
Пришедший порылся в бумагах и извлек маленький серый листок.
— «На удовольствие от жизни», «на согласие с собой и миром», «на разрешение себе ошибаться», «на любовь», «на прощение», «на благодарность», — закончил он. — Сколько у вас потрачено на эти статьи в прошедшем году?
— Десять процентов от всех выделенных средств, — прошептала она.
— Вот и у меня получается, что только 10%. А как вы собираетесь осваивать выделенные средства, если другие статьи будут упразднены? — он строго посмотрел на нее.
— Не знаю, — сказала она и заплакала. — Я не умею тратить эти средства на другое. Я так привыкла работать. Я лучше уволюсь.
— А вот это еще рано, — сказал проверяющий испуганно. — Да и не вам решать — увольняться или нет. Это как Управление решит, так и будет.
С этими словами он протянул еще какую-то бумажку.
— Вот вам номер телефона, в следующем году пойдете на курсы повышения квалификации, там вас научат, как правильно тратить средства. И не откладывайте в долгий ящик. Следующая проверка не за горами, а там не успеете оглянуться, и Генеральная проверка придет, — со вздохом закончил он и замолчал.
Посидев несколько минут, он начал складывать бумаги обратно в карман, последним засунул калькулятор и поднялся.
— Мне пора. Надо еще отчет для Управления подготовить, — он взглянул на часы. — Да и на корпоратив сегодня хотелось бы успеть, — на этих словах он заметно оживился.
Проводив его до двери, она вернулась к столу и заметила что-то белое на полу. Наклонившись, она увидела три белых перышка.
«Странно, откуда здесь перья?» — подумала она, выбрасывая их в мусорное ведро.