Приходилось выставлять приоритеты, чтобы главная работа лучше шла. С человеком та же история: лишняя задача резко затормаживает все умственные процессы. Чередование разных задач, решение от каждой понемногу делают всю систему малоэффективной.
Застрявшего начинают торопить, понукать, и у него появляется страх не управиться, он беспокоится о том, как его воспринимают, и о том, что надо быть другим, более ловким и быстрым. Чем больше боится и беспокоится, тем больше ум занят задачей с высоким приоритетом — эмоциональной оценкой происходящего. То есть тормозит еще больше. Из-за чего погоняют еще сильнее. Порочный круг.
Страх очень важен, его приоритет чрезвычайно велик. Чем больше приближаемся к опасности, тем больше ее боимся, тем больше тормозим. И оттого становимся перед этой опасностью беззащитными. Когда нужна наивысшая скорость реакции, она оказывается наименьшая. Со стороны это выглядит так, будто человек, как завороженный, идет к своей беде или смерти.
Давно замечено, что если ребенку скажут «не упади, а то разобьешься», то непременно упадет и разобьется. Не испугали бы — прошел бы и не заметил. Если надо уничтожить врага, позаботьтесь о нем, пожелайте, чтобы с ним не случилось то, что на самом деле опасно, напомните его подлинный страх, и враг будет побежден почти без боя. Хотя нет, он не дурак, и если что-то от врага слышит, то понимает с точностью наоборот. А если от врага с личиной друга?
Отважные умеют выключать эмоцию как задачу с наименьшим приоритетом. Долг превыше всего. В результате решается одна задача и решается успешно. Но для того, чтобы этому научиться, надо было со свободным умом встретиться с задачей отключения эмоций. А если ум уже заранее забит под завязочку эмоциями?
Замечено, что у раздражительных родителей дети малоуспешны. Родитель рявкает, погоняя, а ребенок, затюканный, застревает все больше. Чем больше родители помешаны на детской успешности, тем больше ребенок похож на помешанного. Если не было счастливого раннего детства, когда с теплой уютной бабушкой можно было набыться в полном покое, простраивая себя внутреннего, то шанса вырваться из западни гнетущих требований нет. По крайней мере, до тех пор, пока нервные не станут незначительными, мелкими. Признание родителей ничтожествами, как это ни грустно, бывает выходом из тупика. Подросток взрывается негодованием и выбрасывает родительские воздействия из списка задач напрочь. И тем самым освобождает ум, и делает нового себя, и возвращается к родителям уже умеющим настраиваться при любых обстоятельствах, оттого оказывается почти совершенным и неуязвимым. И к нему не пристают, он вполне удовлетворяет.
В том правота блудного сына и его отца, встретившего сына с распростертыми объятиями.
Мудрые родители загружают ребенка задачами, чтобы тренировать, и потом вдруг все задачи снимают, чтобы пришел в себя и перенастроился на новый лад. Снова нагружают — и все снимают. У каждой хорошей семьи свой ритм сна и отдыха, нагрузок и расслаблений.
Не очень умные родители последовательно долбят, потому что снимать задачи с себя и детей не умеют. Потом эти дети вырастают и в свою очередь становятся неумными родителями. Ведь для того, чтобы стать умными, они должны были снять старые задачи. Но нет, они повторяют то, что сами слышали в детстве, передавая эстафету решения ненужных эмоциональных задач. Иногда спасает любовь, иногда образование, но чаще всего не спасает ничто, и комплекс неразрешимых эмоциональных задач лишь обрастает новыми и новыми.
Один симпатичный мальчик выглядел неудачником, вел себя как неудачник, был от природы умен, но при этом в школе невнимателен и туп. Один (только один, это важно) человек из его окружения постоянно пребывал в подавленном состоянии и выходил из него только ради того, чтобы позлиться по поводу несоответствия окружающих его непогрешимо правильным воззрениям. Никто не мог помочь ребенку, ни врачи, ни психологи. «Правильный» был вне подозрений, ведь он же во всем прав. Но случилось некое чудо и брюзжащий взрослый стал жизнерадостен и светел. Ребенок еще некоторое время позастревал в прошлом, но постепенно начал раскрепощаться, ведь взрослый больше не нес угрозу. И появилось внимание, и заработал великолепный интеллект. Счастливая, но редкая история.
Обычно неудачники собираются вместе и удерживают друг друга в неизменном состоянии либо нагружают дурными требованиями и недовольствами больше и больше.
Что делают с компьютерами, если они начинают ужасающе тормозить? Отключают от интернета и закрывают работающие программы. Удаляют все временное, чистят от мусора. Затем устанавливают антивирусную программу и убирают чье-то нездоровое творчество, заодно ставя защиты от подобной заразы. Оптимизируют свободное место.
Если кто-то из близких стал или не переставал тормозить, действуют точно так же: для начала отключают от сети отношений и закрывают вечные вопросы.
Очистив бедолагу от пыли и грязи, избавляют его и от несущественных требований. Учится на «два» или на «пять» — это временное, через несколько лет потеряет свое значение. Моется или не моется, ест или не ест, грубит или не грубит — все это временное. А отдельные ситуации с памятью о них — и вовсе мусор. Все вычистить!
Затем — удаление вредоносных программ и установка защиты от них. Для этого нужны талантливые психологи и мудрые писатели, сам скорее всего этого никто не сделает.
И наконец наводится порядок в том, что сохранили, подобное к подобному. В результате должно образоваться огромное свободное пространство. И вчерашний дурак станет умным.
Разве это просто? Разве человека выпустят из сети отношений и позволят прекратить решать всегдашние задачи, выбросив как мусор бесчисленные заморочки? Нет. И сбежать не дадут, полагая, что сам по себе он, дурак, много бед натворит и живым вряд ли останется. Отчасти правы. К талантливому специалисту он скорее всего не попадет. А если и попадет, то вряд ли задержится достаточно долго для того, чтобы работа антивируса была начата и завершена. Но даже если все пройдет и пространство в себе расчистит, его по возвращении тотчас завалят важными важностями. Если, конечно, отшельником не станет и не уйдет от суеты.
А если станет?
Вот тут-то и произойдет самое смешное: перестав быть дураком, он непременно будет назван дураком. Потому что дурак — тот, кто не подходит. А отшельник ушел и не подходит в самом буквальном смысле слова.
Так разве не верно, что, по сути или по названию, кто дураком был, тот им и останется?