Способы ориентации, способы самопрезентации, способы поведения.
Вроде как есть у каждого чуланчик, в котором — или по полочкам (на «плечиках»), или комом (в пыльном хаосе) — хранится вся эта бутафория. И самое главное — вовремя туда «нырнуть» и быстро сориентироваться: что именно «здесь и сейчас» на себя «напялить». Чем прикрыться. Или в чем «произвести впечатление».
Хорошо, когда в гардеробной человеческой личности порядок, достаточно освещения и можно быстро вспомнить, где что хранится. А то схватишь в суете прикид «Бедной Крошки», а копыта и хвост с предыдущего «карнавала» скинуть замешкаешься. И будешь тогда удивляться, чего это вместо ожидаемой жалости и сочувствия тебя люди сторонятся и глаза в замешательстве отводят. Или вообще — хихикают… Какие люди — злые, злые!
Но вот интересно — а что же этим всем «гардеробом» будем прикрывать?
Что (и самое главное — кто) у нас под «личинами»?
И тут опять в метафору ухожу — в луковицу. Много-много слоев, много-много «личин». Зрелая луковица — грубая, твердая, но при этом внешняя «кожа» ломкая. Мясистые и сочные промежуточные слои. И в самой глубине свернут росток — в прямом и переносном смысле «побег» — соединяющий земные корни с простором Солнца и Неба. Наплачешься, пока до него доберешься.
Лук — приправа. Придающая аромат-вкус-остроту пищевому «бытию» в мире. А если через метафору взглянуть, «вскрываешь» свои личины — плачешь, но когда, наплакавшись, «сдабриваешь» своей «глубиной» впечатления, события, Окружающий Мир, он становится гораздо вкусней. Да и питательней… Причем не только для себя, но и для тех, с кем этот «пир души» сейчас разделяешь.
Самое грустное, по-моему, это когда внешние и промежуточные слои вполне «ничего себе», но настолько плотные, настолько «глянцевые», что на этот глянец уходят у луковицы все ее соки и силы… А корни и внутренний росток, сердцевина, задыхаются и гниют.
Так бывает: начинаешь чистить — вроде все такое упругое, сильное, а в глубине — чернота, пустота, гниль… Да, внешние слои тоже «в пищу» вполне пригодные, но… Если такую луковицу в землю посадить, удобряй ее или нет, все равно сгниет без ростка. Нечем ей тянуться к Солнцу и свету. Просто нечем…
И очень, по-моему, славно, когда внешний грубый слой потому и грубый, что ему есть что защищать в своей глубине. А промежуточные пласты — читай наши всякие наши социальные занятия и роли — аккумулируют силы для корня и побегов нашей «сердцевины». Побегов от рутины. От навязчивых тревог, сомнений и страхов. К творчеству. К любви. К само — (простите) — реализации.
Хорошо, когда наши занятия в жизни — для себя, для других, для пропитания, в конце концов, — хоть отчасти, но «ресурсят» нашу глубину. То самое место, в которое — через нож сопротивлений и слезы страхов — все-таки можно иногда попадать.
И ощущать себя укорененным — в истории своего рода, в принадлежности к «своему месту». В ощущении себя настоящим — хоть иногда. В более чем менее радости своего бытия и окружающих тебя со-бытий — связей с теми, кто, может быть, сейчас рядом, а может быть, и далеко.
Продолжение следует.