Как распознать графомана? Заметки читателя

Как всегда, начнем со словарей.

Графомания [греч. grapho — пишу, mania — безумие, страсть, влечение] - непреодолимая страсть к сочинительству у человека, лишенного необходимых для этого способностей (Малая советская энциклопедия).

Графомания (от греч. графо — писать и греч. мания — безумие, исступление

) — болезненное влечение и пристрастие к усиленному и бесплодному писанию, к многословному и пустому, бесполезному сочинительству. Графоманы стремятся опубликовать свои произведения. Так, не имея литературных способностей, они пытаются (иногда успешно) издать свои художественные произведения, а графоманы, не имеющие научных знаний, стремятся опубликовать свои псевдонаучные трактаты. Графоманские тенденции нередки у сутяжных психопатов и шизофреников (Словарь иностранных слов).

Толковый словарь Д. Н. Ушакова:
* Графоман, графомана, м. Страдающий графоманией (мед.). || Бездарный, но плодовитый писатель (ирон.).
* Графомания (от графо … и мания), патологическая страсть к сочинительству.

Толковый словарь С. Ю. Ожегова:
* Графомания, графомании, мн. нет, ж. (от греч. grapho — пишу и mania — сумасшествие) (мед.). Психическое заболевание, выражающееся в пристрастии к писательству, у лица, лишенного литературных способностей.

Тут все больше уклон именно в медицинскую сторону. Только Ушаков дает бездарного писателя как второе значение — уже производное от первого, ироническое. Но нас не интересуют реально больные люди, их надо лечить, а обсуждать там нечего. Нас-то, как правило, интересуют именно «бездарные, но плодовитые писатели (ирон.)» — а именно: где грань? Любой ли бездарный писатель — графоман?

Некоторые делают упор на количестве написанного. Мол, много пишет — графоман. Но легко подобрать контрпримеры: много (очень много) написал Лев Толстой, например. Нравится он нам или нет (мне нет), но он, безусловно, все же писатель. Где-то даже классик. Много писал Дюма-отец. Опять же, нравится он нам или нет (мне нравится), можно считать его легкомысленным, неглубоким, он «искажал историю»

и т. д., но то, что он писатель — несомненно.

Если же человек написал мало, он все равно может быть графоманом: если он жив, то еще напишет, а если помер — просто не успел…

Таким образом, критерий количества написанного отпадает. Слаб.

Второй очевидный критерий — качество. Все же от диалектики никуда не денешься, переход количества в качество и т. д., кто помнит. Так вот, о качестве.

Есть куча паршивых бездарных писак — абсолютно не графоманов. Это дельцы, приспособившиеся и чутко уловившие сиюминутные запросы общества, поэтому их бездарная писанина имеет официальный или коммерческий успех.

Если на дворе советская власть — он кропает книжки о сусально-плакатных пионерах, героях, или о пионерах-героях, о передовиках производства, западных шпионах

и т. д. Если власть переменилась и нужно другое — он валяет романы про борьбу мафий, жизнь гламурных красоток и все такое. Требуется диссидентская литература — пожалуйста, готов роман о притеснениях инакомыслящих в годы советской власти.

Качество всего этого не просто ниже плинтуса, оно уже где-то приближается к «привет шахтерам», но это не графомания, а ловкачество. Такие люди как раз здоровее нас всех. И никакой страсти к этому занятию у них нет, им нравится результат: деньги, звания, слава.

Вот где однозначно была решена проблема графомании, так это в СССР. Если ты член Союза писателей — значит, ты инженер человеческих душ. Если нет — имя тебе графоман, и можешь писать для собственного удовольствия, публиковаться в стенгазетах, если, конечно, не будешь отклоняться от генеральной линии партии. А не то — и подправить можно.

Ажаев, Семен Бабаевский, Иван Шевцов, Кочетов, известные своей вопиющей бездарностью — это писатели-соцреалисты, перед которыми редакторы литературных журналов делали ку и платили им фантастические гонорары. А Булгаков, Зощенко, Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Платонов, Даниэль, Синявский — модернисты-графоманы, подозрительные субъекты. А Бродский так и вовсе тунеядец, чуть ли не уголовник.

Во все времена были гениальные писатели, которых общество оценило уже после их смерти. А при жизни домочадцы считали их именно что графоманами, жены кидали в них недорогую посуду, а лавочники не отпускали в долг. Таким образом, признание литературными организациями, величина гонорара — тоже никакая не гарантия, что перед нами не графоман, равно как и отсутствие признания и гонораров — не признак графомании.

Есть еще одна категория людей — пишущие для своего удовольствия. Они не претендуют на признание, не огорчаются от непризнания и не считают себя супергениями. Так, пописывают себе в охотку. Иногда из них получаются Агаты Кристи, чаще не получаются, но это тоже не графоманы…

Иногда встречается мнение, что графоман — это тот, кто не может не писать. Но это уж вовсе ни в какие ворота не лезет — этак мы всех хороших и гениальных писателей в графоманы запишем…

Что же остается? Как нам реорганизовать Рабкрин… то есть отличить графомана? Кажется, уже все критерии перебрали — и везде расплывчатость. Неопределенность. И никакого правила Лопиталя, чтобы ее раскрыть путем взятия производных.

Но мне кажется, что я таки нашла критерий. Дело в том, что у меня под присмотром долгое время был немаленький поэтический сайт и приходилось много общаться с поэтами. Закачивать туда их стихи, разруливать ситуации в форумах, где разгоралось обсуждение. И я обнаружила, что чем талантливее стихи — тем внимательнее и спокойнее человек относится к критике. Талантливый поэт может не согласиться с критикой и сказать, что он хотел написать именно так. Может согласиться и исправить. Но в любом случае он критику выслушает, обдумает и поблагодарит за внимание. Может и огорчиться, но огорчение будет направлено на себя: не сумел, не донес, недовыразил мысль, не отточил слог. Потому что настоящие поэты ужасно скромны, самоедливы и требовательны к себе.

А вот бездарные — наоборот. Они всюду растыкивают свои тексты, выкладывают их на всех возможных сайтах, посылают в редакции, зачитывают знакомым… При этом любую критику они воспринимают как нападки, придирки и видят в ней вражеские происки. Обвиняют оппонента в зависти или непонимании его величия. Быстро переходят на личности и либо начинают агрессивно браниться, либо сворачиваются, забирают все творчество и уходят, гневно хлопнув дверью.

Они никогда не правят свои тексты, не переделывают и не отшлифовывают. Для правки и шлифовки нужно же понимать, что твой текст несовершенен. А у графоманов этот момент начисто отсутствует. Почему? Да потому, что ему безумно нравится все, что он написал, до единого слова. Отсюда и поиск врагов, завистников и интриганов — ну не понимают они, что написали плохо. Им-то кажется, что хорошо? А эти люди ворчат, критикуют и указывают на погрешности, следовательно, все они — враги.

Яркие примеры изумительной графомании чистой воды:

• Царская дама — читать не на работе, и если у вас в руках чашка кофе — поставьте ее. Не держите. Зальете клавиатурку.

• Ромадин НАЧАЛА ГИГИЕНЫ

Значит, так и решим.

Графоман — это тот, кому безусловно нравится все, им написанное, и как следствие этого он:
а) не правит свои тексты;
б) не переносит никакой критики (даже доброжелательной и по делу).

Кстати, это и к статьям на ШколеЖизни.ру относится.