Давайте начнем сначала. Что такое примета?
- Это вИдение связи не очень между собой связанных предметов, событий, явлений, одно из которых должно непременно повлечь за собой другое. Или указать на неизбежность возникновения этого другого.
Уфф… Коряво, но пускай хотя бы так. Определения составлять сложно. Но нам важно, что связь эта существует исключительно в нашем представлении.
Да, многие возразят: мол, не раз убеждались, что приметы работают. И даже приведут примеры. Все так. Да вот мой отец, разумный, вроде бы, человек, утверждает, что у него регулярно сбываются сны. Причем он утверждает, что всякий раз знает, который из снов «вещий».
А у кого-то есть «любимые» приметы, по их мнению, тоже безошибочно предвещающие некие события. Увы, здесь срабатывает не способность к предвидению, а избирательность нашего восприятия.
К примеру, увидели вы некий сон. На самом деле, не увидели, а запомнили. Потому что сны снятся гораздо чаще, чем мы их осознаем. Запоминаем же мы сны эмоциональные, так или иначе особо значимые для нас. Иногда такие сны действительно предваряют некие значимые события. Правда, без мистики. Или вас удивит, если накануне важного события снятся яркие эмоциональные сны?
А утром мы начинаем трактовать сон как предзнаменование… того, что мы и так ждем и о чем знаем. И понятно, что сон «что-то предсказывает», вы и так знаете, что примерно произойдет. Даже если результат ожидаемого пока неясен, все равно вы, с немалой вероятностью, сами того не сознавая, предполагаете наиболее вероятное развитие событий. Сложно ли при таких обстоятельствах увидеть «вещий» сон?
Убедиться же, что все это суеверия — несложно. Достаточно записывать каждый увиденный сон. Каждый. Сразу отмечая, считаете ли вы этот конкретный сон вещим. Те, что считаете — запишите подробно, заодно указав, что сон предвещает.
Только давайте учитывать события, выходящие из ряда обычных повседневных. Иначе и у меня сны окажутся вещими — например, предвещающими, что я буду пить кофе. Давайте уж по совести, чтобы
Я понимаю, что никто этого делать не станет. Тем, кто в суеверия не верит, это ни к чему. А кто верят — скажут, что сон предвещает не что-то конкретно, а… а что «вообще что-то произойдет».
Ну, а при таком раскладе абсолютно любой сон можно смело записывать в «вещие». Ведь по-любому что-то произойдет, и не обязательно вы попадете в больницу или получите наследство. Вполне может произойти что-то менее крупное: сломается каблук или найдете сто рублей. И не обязательно сегодня, а может быть, завтра или через неделю.
Если «вещий» сон «предвещает» нечто неопределенное — то любая сова натянется на любой глобус. Для этого, собственно, и сон не нужен. Этак любой из нас, проснувшись утром, «предскажет», что в этот день произойдет «что-то». А в зависимости от ожидаемых в этот день событий, от событий предыдущего дня, можно даже «предвидеть» — хорошее или плохое.
Следуя логике, если вы не видели сна — должно произойти что-то настолько из ряда вон выходящее, что даже «ни во сне увидать»… И уверяю, через некоторое время вы получите этому подтверждение. Как получите подтверждение вообще любой подобной примете.
Ведь как приметы появились, да и теперь появляются? На самом деле, методом проб, ошибок и случайных совпадений, которые воспринимаются как неслучайные.
Давайте обратимся к истории психологии. В середине ХХ века изобрели так называемый «ящик Скиннера». Собственно, Беррес Фредерик Скиннер его и изобрел. Это камера, куда помещают животное. Нет, ничего страшного со зверем там не делают. В этой камере присутствуют некие механизмы, условно говоря, рычаги, на которые животное может нажимать. При этом в камеру или подается пища, или ящик открывается, выпуская зверя на свободу… И пища может лежать возле ящика.
Суть проста: вначале животное случайным образом нажимает на рычаг. Если при этом подается подкормка или ящик открывается — подопытный довольно быстро обучается делать это целенаправленно.
Повторю: животное вначале действует случайно, оно просто двигается. И на рычаг воздействует случайным образом. Условно говоря, крыса может на него нажать не лапой или мордой, а попросту сесть пятой точкой. И зафиксироваться может именно этот способ воздействия.
Но это прелюдия. В одном научном эксперименте у голубя так же формировался условный рефлекс: добывать пищу, совершая целенаправленные действия.
Разница была в том, что теперь пищу произвольно подавал экспериментатор. Вот голубь ходит, клюет, чистит перья, ложится, крутится… И допустим, тут ученый подает еду. Эврика! Голубь начинает крутиться. Неважно, что до того он сто раз это делал. И больше того — неважно, что после он перестает получать пищу.
Что происходит у людей? Наверное, если нас засунуть в сурдокамеру и не кормить — мы перепробуем все способы ее получить… То есть перенажимаем все рычаги. А однократно получив поощрение, попробуем повторить процедуру.
А если теперь наше «нажатие на рычаг» ни к чему не приведет? По-моему, самое естественное — нажать еще. И еще. Если еда не появится, мы, скорее всего, это делать прекратим. Правда, через некоторое время, не исключено, еще раз десять нажмем на рычаг.
Что делал голубь у Скиннера? Вначале активизировал свои действия (например, начинал вертеться), после прекращал, эффект угасал.
Что будет, если на одно из повторных действий птица снова получит пищу-подкрепление? Скорее всего, связь между действием и результатом подкрепится. И голубь некоторое время продолжит вертеться в расчете получить пищу. Даже если станет получать ее не каждый раз.
А теперь скажите, в чем разница между голубем и человеком?
Человек обладает интеллектом и воображением.
Голубю для формирования означенной связи нужно, чтобы подкрепление следовало сразу за действием птицы (повернулся или нажал на рычаг — в течение полуминуты получил подкрепление). И еще нужно, чтобы подкрепление было вещественным — как еда.
У человека диапазон подкреплений куда шире. Попробуйте поощрить голубя медалью или почетной грамотой… А человека — можно. Причем поощрить его можно и завтра, и через месяц. То есть подкрепление для человека может быть и отсроченным, и не обязательно материальным.
Вернемся от Скиннера к суевериям?
Видим мы однажды сон — эмоционально значимый, так что просыпаемся, все еще переживая происходившее во сне. И в этот день происходит нечто сколько-то значимое, запоминающееся.
Вот тут может возникнуть ассоциативная связь между запомнившимся, эмоционально нагруженным сном и эмоционально нагруженным событием. Особенно, если эмоции от того и другого схожи.
Мы случайно нажали рычаг — и случайно получили еду. Теперь, увидев сон в следующий раз, мы уже задумаемся: а не предвещает ли он чего? И теперь голубь уже будет ждать подкрепления… то есть мы будем ждать подтверждения.
Только у нас воображение лучше, чем у голубя. Мы можем увидеть подтверждение в чем угодно: монетку нашли, автобус приехал точно к нашему приходу на остановку, на работе коллеги тортом угощают, муж решил сюрприз сделать и в кои-то веки приготовил хороший ужин, а ночью еще и… В общем, да.
Главное, что наш мозг способен всякое лыко уложить в строку. И пусть даже не каждый сон «сбывается». Голубь будет некоторое время крутиться даже без подкрепления. Если же иногда ему выдавать-таки еду в ответ на его действия — выученное поведение будет сохраняться.
Правда, вряд ли голубь расскажет об этом потомкам. А люди расскажут.
И у нас есть свойство: воспринимать происходящее вовне в зависимости от имеющихся у нас ожиданий.
Увидели во сне, что вас ругают. Проснулись и прикинули: кто это может сделать? Допустим, начальник и супруга.
Пришли на работу и видите: шеф не в духе, вызывает вас, а вы-то уже готовы, вы уже ждете неприятного разговора… В психологии это называется эффектом Розенталя, когда
наши ожидания по поводу чего-либо могут влиять на реальные последствия, провоцируя таким образом их самоосуществление.
К нашей теме это имеет прямое отношение.
Во-первых, мы можем находить, и находим, подтверждения своих «предчувствий». И во-вторых, человек — не голубь.
Подобные связи между приметой или сном и их предполагаемым следствием мы не формируем с нуля, а получаем как часть культурного багажа, часть опыта предков. Человек передает свой опыт новым поколениям. Которое вырастает, априори «зная», что сны и приметы сбываются.
И значит, формирование новых ассоциативных связей между нашими действиями (в данном случае приметами, ритуальными действиями), сновидениями и следствиями («исполнением» примет) начинается не с нуля.
Мы уже знаем, что присесть перед дорогой — это хороший знак, мы это усвоили с детства, некритично, как данность.
А если присесть забыли? Следуя логике, в этом случае стоит ожидать чего-то нехорошего. Этим путем поверья тоже формируются, и к этому мы еще вернемся.