Но уж так повелось со времён Константина Дмитриевича Ушинского, что эти два понятия всегда ходят парой. Потому что оторвать обучение детей от воспитания не представляется возможным. Правда, про учёбу я ещё скажу.
Я — частный репетитор. Учеников у меня много. Всяких. И посильнее, и послабее — английский язык всем подряд не даётся. Такая уж это мудрёная штука. Но я сейчас не об этом.
Есть у меня ученик Миша. Совершенно типичный ребёнок, из команды тех, «кому на пять учиться неохота, но и троек в дневнике не допустят». Короче, «четверочник» в прямом и переносном смысле. Кроме того, что парню иногда откровенно лень выучить десяток новых английских слов, он ещё довольно любопытен.
Итак, в прошлую субботу в нашем кабинете можно было наблюдать такую картину…
Мишка (как всегда) заявился на урок раньше времени. Дело совсем не в том, что пацан «неровно дышит» к английскому (если бы этот предмет изъяли из школьной программы, Мишка с радостью согласился бы не дышать совсем!), а в самой банальной неорганизованности. Вместо положенного времени Мишук может прийти и на десять минут раньше, и опоздать на те же десять минут — такой он человек.
Призывать к совести я за два года уже устала, поэтому с ним держу договор: уж если опоздал — так не более, чем на пятнадцать минут, а если уж пришёл раньше — сядь на стул и жди спокойно, когда придёт твоё время заниматься. Правда, здесь мой педагогический талант явно «подкачал»: чтобы Миша, да сел на стул, да ещё при этом вёл себя спокойно? Это надо быть не Мишей. Однако я съехала с темы.
Итак, прибежав раньше положенного времени и бесцеремонно заглянув ко мне в компьютер, Мишка, увидев незнакомый текст, спросил:
— А что это Вы тут читаете?
(Ну, просто кадр из фильма, где парень с сачком вопрошает: «А чой-то вы здесь делаете?»)
— Да вот рассказ один читаю, — прищуриваясь, отвечаю я и тут же добавляю: — Про собаку.
И выдержав минуту, говорю:
— Да ведь ты же всё равно читать не будешь. Он длинный (по Мишкиным меркам — действительно, длинноват), да и читатель из тебя никудышный.
— Кудышный! — тотчас вступает в спор Мишка, невзирая на то, что такого слова в русском языке нет. — А мне дадите почитать? Я ведь собак знаете, как люблю? А правда он интересный?
То, что Мишка любит собак — это верно. У него дома живёт лайка, с которой Мишук разве только в обнимку не спит.
— Дам, — и при этом лицо у меня делается ещё хитрее, — только чур, уговор — ты сегодня пишешь и делаешь всё, что я скажу!
— Уговор! — блестят Мишкины глаза. Видимо, идея прочитать рассказ про собаку его захватила всерьёз.
Рассказ действительно стоил того, чтобы его прочли именно дети школьного возраста. Если коротко — смысл в следующем: мальчику купили собаку породы бультерьер, которую он очень полюбил. Но пришла пора, мальчик вырос, его забрали в армию. Собака Вега сильно скучала по своему хозяину: не ела, не играла — в общем, изменилась. А потом и вовсе убежала из дома, и как её ни искали — поиски не дали результатов.
Через какое-то время парню дают отпуск за хорошую службу. Он едет домой. В своём родном городе видит из автобуса картину: отощавшая собака с обрывком верёвки на шее каким-то образом оказывается на рельсах, которые идут параллельно автобусу. Парень сразу же узнаёт свою Вегу. Он на ходу выскакивает из автобуса и буквально перед идущим трамваем успевает схватить собаку на руки.
Конечно, это очень короткая версия, сам рассказ написан очень эмоционально, в общем, начинаешь читать — и зачитаешься. Но Миша… Он ведь ещё совсем ребёнок. Да и поймёт ли он вообще что-нибудь?
Тем не менее уговор нарушить я не могу. Поэтому после урока распечатываю «Вегу», отдаю своему ученику листки, при этом сильно внутри сомневаясь, что он прочтёт хотя бы одну страницу. Потом ко мне приходит Аришка, за ней Артём… И я забываю про Мишу до воскресенья.
В воскресенье меня будит телефонный звонок аж в семь утра! Господи, ну как я забыла отключить сигнал? Я же всегда это делаю!
— Слушаю Вас, — полусонным голосом говорю в трубку.
На том конце оказывается Мишкина мама.
— Магдалина Вячеславовна, Вы не спите? — задаёт она мне вопрос каким-то взволнованным голосом.
— Теперь уже нет! — отвечаю я, и меня тут же простреливает: «Мишка!» Что опять натворил этот негодник?"
Но Любовь Ивановна спешит меня успокоить:
— Понимаете, Вы ему вчера рассказ дали про собаку. Помните?
— Ну… — силюсь я воспроизвести события вчерашнего дня.
— Так вот, — продолжает Любовь Ивановна, — Мишка вчера даже обедать не стал, всё этот рассказ читал. А потом к нему друзья пришли, он и им прочитал. Вслух! Представляете? Они даже на тренировку опоздали, всё спорили, как это солдату удалось собаку от рельсов отцепить. А вечером Маша (это Мишина сестра) из института приехала. Так она этот рассказ у Миши на столе нашла и даже плакала, пока читала. А это кто написал? Так ведь написано, словно из жизни взято…
— Татьяна Васильевна Лаин это написала, — окончательно просыпаюсь я. — Да у неё все рассказы из жизни взяты.
Дальше Любовь Ивановна долго и упорно объясняет мне, что детей в наше время учат «не по тем учебникам» и «по неправильным рассказам», от которых детям никакого толку. Насчёт толку я спорить не берусь, поэтому, вежливо свернув разговор, кладу трубку.
Но настоящий сюрприз меня ожидает на следующем уроке. Вернее, перед ним, когда ровно (!!!) в десять часов в кабинете появляется Мишук и его бабушка.
— Я Вам Вегу принёс! — с порога выпаливает Мишка и достаёт вместо учебников… рисунок.
Нет, это даже не рисунок. Это вырезанная из белой бумаги собака породы бультерьер с нарисованным на носике «ромбиком».
— Вот! — торжествующе говорит Мишка. — А Вы сказали, что я ненормальный читатель.
— Никудышный, — поправляю я машинально.
И тут же спохватываюсь:
— Да что ты, Мишук, какой же ты никудышный? Очень даже «кудышный» (я сама не замечаю, как повторяю Мишкину речевую ошибку). А собака… Собака-то как хорошо получилась!
— Это всё Маша! — с гордостью объясняет Мишка. — Это она догадалась из бумаги вырезать, чтобы было красиво. И фон синий — это тоже она придумала! Знаете, я только листочки Вам назад не принёс, — Мишка опускает голову.
— Потерял, что ли? Да ладно тебе расстраиваться, — глажу я Мишкины светлые волосы.
— Не-е, не потерял, — Мишка сосредоточенно смотрит на мою реакцию. — Я Вовке отдал. И Тёмику. Пусть они тоже прочитают, ладно?
— Ладно, — киваю я головой.
И тут в разговор вступает Мишина бабушка.
— Дочь, а дочь, — тянет она меня за рукав (вообще-то, я такого обращения к себе не позволяю, но Мишкиной бабушке — скоро 80 лет, поэтому здесь волей-неволей приходится делать скидку). — Мы ведь эту историю всей семьёй читали. Собачка-то какая умная оказалась. И хулиганам в руки не далась, и по своему хозяину скучала… Чувствительная, в общем, собачка была. Ты уж скажи автору, пусть продолжение напишет, у нас все детки прямо так и завелись. Эта Вега-то уж, поди, и щенков принесла? Мы даже письмо хотели автору рассказа написать, да неудобно. Ты ей на словах нашу просьбу передашь?
— Передам, — киваю я, а Мишка показывает на буквы и спрашивает:
— А правильно я Вегу по-английски написал?
— Правильно, — говорю я и, понимая, что вести урок дальше — бесполезная трата времени, отпускаю ребёнка и бабушку домой.
Вот такая история из жизни. Про то, как у нас «не те» рассказы в учебниках печатают. Нет, рассказы-то, может, как раз и «те», потому как под школьную программу подходят. Подходить-то подходят, а вот душ детских не затрагивают.
А вот детки из 4 класса решили иначе. Их обычно за учебник с литературой ни с кнутом, ни с пряником не засадишь. А тут мало того, что прочитали, так ещё и продолжение просят написать. Не это ли лучшая похвала автору?