Появление крохотного облачка, напоминающего обрывок бумажного носового платка, вызывает нездоровый блеск в глазах — а вдруг именно этот огрызок белизны станет зародышем великолепной грозовой тучи, и наконец-то прольется дождь. Но надежды бесполезны — облачко растворяется в жарких солнечных лучах.
Самое время загрузить машину походным набором и вырваться куда-нибудь поближе к воде. Еще лучше, если около воды окажется симпатичная группка деревьев, чтобы можно было спрятаться в их тени. Установить палатку, вытянуться на берегу, изображая морскую звезду на отдыхе, и наслаждаться нежным ветерком, что тянется от воды. И смотреть, как солнце играет в речных волнах.
А я сижу в квартире. Между прочим, на последнем этаже, а сверху — греется под солнцем крыша, да так, что в квартире вообще нечем дышать, и не помогают ни распахнутые окна, ни круглосуточно зудящие над душой вентиляторы. Только ополоумевшие от духоты голуби пытаются влететь в гостеприимный полумрак комнат — они тоже измучились от жары.
И тут гром среди солнечного полудня. Правда, без молнии. Всего лишь телефонный звонок.
— Ты там еще не окончательно расплавилась? Если нет, то собирайся. Приглашаем на рыбалку! Специально для тебя есть и запасная удочка!
Ну есть же добрые люди на свете! Вот она, мечта о прохладной воде, ласково шелестящих деревьях, природе, не тронутой цивилизацией. Правда, рыбалка — не совсем то, что хотелось, но голодные не выбирают. Как говорится, за неимением гербовой будем писать на простой!
Все дело в том, что я панически боюсь всякой ползающей живности. В том числе и червяков. А всем известно, что червяки и личинки разного типа и вида — любимая еда рыбы. Приманка. То, на что эту самую рыбу ловят. Мне же один вид рыбьего деликатеса способен отравить самый лучший
Продавец, выслушав мое нытье на тему червякофобии, заявил, что знает, чем помочь.
— Вот! — он гордо выложил на прилавок пакет с непонятным розовым комком, смахивающим на плохо прожеванную жевательную резинку. — Это такое специальное тесто. На него рыба тоже ловится. Причем даже лучше, чем на классическую приманку. Скатываете шарик, клеите его на крючок, и рыба, можно сказать, уже у вас в кармане!
Не знаю, как рыба, но я бы точно на такую приманку не клюнула. С другой стороны, мне и червяки не нравятся. Так что, скорее всего, продавец прав. К тому же, он специалист! У него прямо на улыбающейся физиономии написано, что все знает о рыбе, рыбалке и рыбаках. Хорошо ему улыбаться — в магазине отлично работают кондиционеры!
Прихватив солидный комок рыбьего теста, я ухожу из магазина, обнадеженная и окрыленная. Я буду ловить рыбу наравне со всеми. Наконец-то я пойму, что же находят эти ненормальные в таком нудном занятии, как сидение с удочкой на берегу реки, какой драйв они ловят вместе с рыбой.
На всякий случай заглядываю в аптеку и закупаюсь различными лекарствами от простуды. Мало ли. Все же природа, палатки, река… А я — типичное дитя асфальта, человек, измученный урбанизацией. Так что нежное дуновение природы может закончиться насморком. Неизвестно с какого перепуга прихватываю еще и хирургические перчатки. Десять пар. Для чего — тайна, покрытая мраком.
По дороге домой, пытаясь найти рациональное зерно в своих действиях, говорю, что в этих перчатках прекрасно чистить сантехнику. Особенно всякими порошками, которые не рекомендуются для попадания на кожу. Правда, в ящичке на кухне лежит несколько пар отличных хозяйственных перчаток, но об этом я стараюсь не думать. И хирургические перчатки отправляются в дорожную сумку вместе с рыбьим тестом и комариным аэрозолем.
И вот уже шуршит дорога, раскатываясь под колеса, как волшебный клубок, а солнце светит откуда-то сбоку, и от деревьев на асфальт ложатся резкие тени, из-за которых мелькает в глазах. Машина ныряет в лесок, пробирается по горбатой дороге, аккуратно переваливаясь через вросшие в землю, рухнувшие давным-давно стволы, вырывается на открытое пространство луга.
— Хорошо, что дождей не было, — говорит водитель. — Иначе тут не проехали бы, после дождя — сплошное болото. Сели бы по самую крышу.
Но дорожка через луг сухая, и машина благополучно проползает к самой реке.
Дивные места есть на берегах Березины! Старицы, покрытые ковром плотных листьев кувшинок, и желтые цветы сияют в солнечных лучах, пологие спуски к крохотным каменистым пляжикам, прячущимся под низко склоненными ивами, сочные заросли осоки, под которыми медленно плещется вода… И над всей красотой — голубой простор, не замутненный ни одним облачком.
Мы ставим палатки повыше, подальше от влажного берега, в тени невесть как оказавшейся на этом прибрежном лугу яблони. Может, какой турист удачно выбросил огрызок, а семечко возьми и прорасти. И вот оно, чудо из чудес — раскидистая яблоня, тянущая ветви к далекому солнцу.
Через полчаса мы уже сидим рядком вдоль берега на раскладных стульчиках и караулим неосторожную рыбу, наслаждаясь речной прохладой и тенью от деревьев. Я тщательно облепливаю крючок своей удочки тестом. Проклятая розовая замазка крошится, истончается в пальцах, скатывается с крючка.
Мне предлагают коробку с опарышами — жирными, белыми, наверняка соблазнительными для любого существа с плавниками. Но я еще не настолько отчаялась и вежливо ссылаюсь на мнение продавца. Чтоб у него в магазине кондиционеры сломались! Похоже, что по поводу розового теста мнение рыбы совпадает с моим. Удивительное сходство вкусов! У всех уже плещется в ведерках рыба, а у меня — пусто. Хоть бы какой малек сумасшедший попался. Но как назло — ни одной рыбешки, даже самой крохотной. Похоже, что рыба предпочитает голодать, но не прикасаться к этому ядовито-розовому тесту.
Ночью не спится, несмотря на приятный речной холодок, так отличающийся от городской духоты. Кажется, будто под моей спиной собрались все камни с берегов Березины. Как ни кручусь, улечься поудобнее не получается. Да еще и тишина раздражает. Никаких привычных шумов города, никаких мелькающих в темноте фар, скрипа тормозов, трамвайного звона, троллейбусного гула. Только звон тишины.
Еще бы не звон! Похоже, около наших палаток собрались все окрестные комары и караулят, когда же высунется из-за москитной сетки что-нибудь вкусненькое. А некоторые ухитряются пробраться внутрь, несмотря на плотные сетчатые бока и надежный тамбур. Я на всякий случай обливаюсь реппелентом с ног до головы и понимаю, что городская жара — не самое худшее в жизни.
В пять утра выползаю из палатки, озверев от каменистой постели, комариного звона и чешущихся рук — отчаявшиеся от голода комары предпочитают травиться реппелентом, но хотя бы раз в жизни глотнуть свежей городской кровушки.
Березина спокойно катит волны, не обращая внимания ни на комаров, ни на ветерок, путающийся в зарослях осоки, ни на меня, сидящую на раскладном стульчике на берегу. Я уже не надеюсь поймать рыбу — да на это тесто и лягушку поймать нельзя, просто сижу и любуюсь окружающей красотой.
Что-то хрустит. Я оглядываюсь. Кто-то осторожно пробирается через хмызняк, густо растущий невдалеке. Еще один рыбак, утомленный ночевкой на природе? Неясно только — зачем он ломится к броду? Уж там-то рыба не будет ловиться ни на тесто, ни на опарыша.
Из кустов в десятке шагов от меня выбирается косуля. Совершенно настоящая! Она переступает тонкими ногами, аккуратно наклоняется над водой, пьет. Солнечные лучи золотят ее шерсть, и животное кажется вышедшим прямиком из сказки.
Я смотрю на нее, открыв рот от изумления. Фотоаппарат, конечно же, мирно лежит в дорожной сумке, а косуля так же мирно пьет из реки, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я вытягиваю шею и подаюсь вперед, чтобы рассмотреть животное получше. И, конечно же, лечу со своего раскладного стульчика вверх тормашками.
Косуля, услышав резкий звук, бросается вперед. Лежа рядом со сложившимся стульчиком, я наблюдаю великолепную картину: косуля мчится через брод, и вокруг нее в брызгах воды встает радуга.
Мгновение — и животное скрывается в лесочке на другом берегу реки, а я поднимаю несчастный стульчик. То ли от спокойствия раннего утра, то ли от визита косули, но меня охватывает приступ тупого упрямства — теперь я хочу поймать рыбу во что бы то ни стало! Любой ценой! И я беру коробку с опарышами. Жирные белые личинки нагло шевелятся под прозрачной пластиковой крышкой.
Вот в это мгновение я поняла, зачем мне понадобились хирургические перчатки! Судя по всему, в аптеке меня посетило озарение, и на берегу Березины я натягиваю тонкие латексные перчатки для защиты от злобных опарышей. В перчатках их брать не так противно, и я аккуратненько цепляю парочку жирных тварей на крючок.
Вода блестит, играет под солнцем, над лугом заливаются птицы, и под припекающим солнышком приходит спокойная дремота. В солнечных зайчиках, пляшущих в реке, видятся картины удивительной красоты: вновь приходит косуля, блестит карим глазом, тянутся длинные ленты водорослей, прыгает поплавок…
Стоп! Поплавок — это уже не сон. Я судорожно дергаю удочку и вижу еще одно утреннее чудо: прямо у меня перед носом раскачивается на крючке огромная серебряная рыба! Просто гигантская! Почти что пресноводный кит! С целую ладошку размером!
Я тянусь к ней, жадно растопыривая пальцы, и рыба срывается с крючка, шлепается в заросли осоки, бьется на мелководье и вдруг прыжками начинает пробираться через осоку, стремясь к глубине.
Я в растерянности. Это ведь моя первая рыба! И такая большая… Я мечтала о мальке размером с мизинец, а тут — целая ладошка! И такая красивая, вся в серебряной чешуе, блестящая и переливающаяся. Я понимаю, что если упущу эту рыбу, то никогда себе этого не прощу.
И я прыгаю за ней, не обращая внимания на мгновенно наполнившиеся водой и грязью кроссовки. Падаю плашмя в черную прибрежную жирность, шарю руками вслепую, натыкаясь на водоросли, разрывая в клочья перчатки острыми листьями осоки. И вот она — справедливость! Я ухватываю-таки рыбу!
Стою на берегу, с меня стекает липкая грязь, уже подсыхающая серой коркой под все более распаляющимся солнцем, а в руках — здоровенная серебряная рыбища. С целую ладошку размером! Почти акула.
В этот момент я понимаю, что именно ловят рыбаки, сидящие с удочками по берегам. Не рыбу, нет. А вот это непередаваемое ощущение азарта, еще более обостряющееся на фоне роскошного спокойствия природной красоты.
И я вновь сижу на раскладном стульчике. В теплом лыжном костюме с начесом, в высоких резиновых сапогах и беленькой бейсболке. Картину для тридцатиградусной жары довершают хирургические перчатки. Я уже не любуюсь красотами природы. Я — пантера, распластавшаяся на ветке над оленьей тропой. Я — Каа, прикинувшийся веткой и караулящий неосторожную обезьяну. Я — львица, подстерегающая добычу в саванне. Я не замечаю жары, а комары не могут дорваться до моей кожи через толстенный костюм. Я — хищник! Охотник! Я ловлю рыбу!
Когда мои спутники выбираются из палатки, сопя, почесываясь и потягиваясь, у меня в ведерке уже плещется с десяток окуньков…
Через пару дней я развешиваю собственноручно пойманную рыбу на балконе для просушки. Аккуратненько прихватив прищепками за хвостики. Набирается две веревки. Честно признаюсь — никогда в жизни не ела более вкусной сушеной рыбы!
Каждый раз, когда на город сваливается удушающее одеяло летней жары, я начинаю носить в карманах халата телефонные трубки, а в прихожей на столике лежит пакет с хирургическими перчатками. Я жду звонка.
— Привет! Ты там еще не окончательно расплавилась? Собирайся! Едем ловить рыбу. Возьми с собой запасную удочку, тут у нас новичок!