Как-то утром девушка моего сына Кирилла открыла глаза и увидела, что тот стоит, улыбаясь, и протягивает ей коробочку с яркой ленточкой. Она улыбнулась в ответ и решила проверить, запомнил ли Кирилл, какой сорт пирожных предпочитает она, Аня.
Но еще до того, как она аккуратно развязала бантик, Аня поняла, что с пирожными что-то не так. Окончательно она уверилась в этом, когда к ней на грудь выпрыгнул маленький и мохнатый серый комочек. «Котенок!» — пронеслось в ее голове. Но котенок при ближайшем рассмотрении оказался кроликом. Кирилл был всегда оригинален в выборе сюрпризов, особенно после ссор, это он так мило извинялся.
Кролик прожил у них целых четыре месяца, рос и поправлялся на глазах. Аня с Кириллом, не слишком заморачиваясь, купили Кролю большую клетку, насыпали специально покупаемую в зоомагазине стружку, сено и корм. Воду кролик пил из специальной поилки, привязанной к клетке в виде капельницы. Резвиться на воле ему доводилось мало: опекуны уходили утром и приходили поздно вечером.
Если у них было настроение, кролика выпускали погулять по квартире, но хорошим манерам его никто не учил. Иначе он бы знал, что мочиться надо не на кухне, а в специальном лотке, который кролик принял за угловой диванчик, и разбрасывать горошины по всей квартире тоже нехорошо.
Кроме того, он все норовил вскочить на высокий барный стул и запрыгнуть на стол, на котором стояли тарелки с вкусно пахнущей едой. Пару раз его согнали довольно вежливо, но наука впрок не пошла, и кролик научился летать на пол, как тренированный летчик. Тем не менее инстинкт оказался сильнее раскаяния, и он с упорством пытался ухватить кусочек с барского стола, в смысле, со стойки бара, за которой предпочитали перекусывать домочадцы.
Еще в коридоре он любил погрызть туфли хозяина. Там было много обуви, не менее шести пар, но кролику нравились именно эти, серые, под цвет его меховой опушки. Судя по жесту, которым Кирилл оттащил кролика за уши и закинул в клетку, он тоже любил свои серые туфли, особенно их надгрызенные носки. С тех пор кролик куда больше проводил времени в своем нелюбимом жилище, чем вольно разгуливал по квартире.
Но вот Кирилл освободился от вечно требующих его пристального внимания дел и вместе с Аней собрался в путешествие. На целых две недели.
Меня особенно не спрашивали. Однажды вечером позвонил сын и сказал, что сейчас они заедут, и всего на десять минут. Это всегда было, как снег на голову, я начала соображать, чем накормить молодежь, потому что количество котлет было рассчитано на два дня для мужа. Придется тому посидеть в этот вечер на голодном пайке, злорадно подумала я, чистя картошку. Злорадно потому, что накануне у нас был какой-то спор, после которого можно было выбрать одну из опций:
а) сделать вид, что все путем;
б) надуться и не кормить.
До звонка Кирилла я склонялась к варианту «а», но тут волей-неволей пришлось переходить к «б».
Сначала в квартиру вошел Кирилл, неся в руках что-то огромных размеров, а за ним виновато улыбающаяся Аня.
— Наш кролик поживет у вас две недели, — безапелляционно заявил сын. — И что у тебя есть, чтобы поесть в поезде?
Я не верила своим ушам: мне сообщили, что У МЕНЯ в доме целых две недели будет жить КРОЛИК! Мы с мужем не рассчитывали заводить живность, во-первых, потому, что часто путешествовали, во-вторых — читай «во-первых». Кроме того, не очень-то и хотелось.
В это время раздался звонок и в квартиру вошел муж. Он увидел финальную сцену из «Ревизора» и чуть не уронил пакет с любимым горячим лавашем. Кролик же, на которого несколько минут все задумчиво смотрели, испытывая разные чувства, тоже их испытывал. Главным был стресс.
Двумя прыжками он забежал за диван, оставляя по всей траектории следы своего пребывания. Аня быстренько протянула несколько пакетов:
— Это сено, корм и водичка. Я покажу, как ее надо вешать.
— Ма, так ты готовишь нам в поезд или как? — нетерпеливо спросил Кирилл.
Я бросилась на кухню за котлетами, муж, находясь в ступоре, безропотно отдал лаваш.
— Так мы поехали, — обрадованно сказал сын и, схватив Аню за руку, потащил из квартиры. — Быстрее, пока они не успели прийти в себя. И еще мы опаздываем на поезд.
— Как его зовут? — крикнула вслед я.
— Просто Кролик! — с нижней ступеньки прокричала Аня.
Просто Кролик действительно переживал культурный шок. Незнакомое место, запахи, люди, которые стоят как истуканы и не знают, что с ним, кроликом, делать.
Первой пришла в себя я.
— Кроль должен сидеть в тю…, тьфу, клетке. Поймай его.
Муж попробовал, но животное в руки не давалось, оставляя после каждой попытки схватить себя каскад липких черных горошин. Я, которая понимала, что убирать придется самой, решительно надела резиновые перчатки и загнала кролика в угол. Все. Через две минуты он уже сидел в клетке и смотрел на мир жалобным взглядом, а я мазала царапины на руках зеленкой. Было уже девять вечера.
— Ужина у нас нет, — заявила я мужу. — Утром корм будешь подкладывать ты и воду в бутылочку наливать тоже. Я встаю позже, мне с ним еще полдня чикаться. Погуглю, как это делать.
Гугл сообщил, что настроение кролика передают его уши. Если они прижаты к голове и немножко торчат вперед — все хорошо, у кролика проблем нет. Если одно ухо торчит вверх, а второе висит вниз, значит, кролик еще не определился, есть у него проблемы или нет. Если уши торчат четко вверх — кролика явно что-то беспокоит и конфликтоген надо убрать. Если кролик вольготно лежит на боку, вытянув все лапы, значит, у него кайф. А уж если он повернулся на спину и задрал лапы к потолку — полный кайф.
Простой кайф мы в последующие дни видели неоднократно и снимали на мобильники, полный кайф Кролю не удавался — он жирел на глазах, и при попытке перевернуться на спину центр тяжести ему этого не позволял.
Но все это было потом. А в этот первый вечер я присела около клетки, призывая кролика поужинать сеном и попить воды — ему полагалась целая бутылочка на сутки. Однако тот еще не вышел из состояния стресса и неподвижно замер в углу клетки.
Неожиданно для себя я сказала:
— Ну что это за имя — просто Кролик? Надо Кроля переименовать. По-английски он рэбит, но «т» в конце плохо произносится. Пусть будет Рэби.
На том и порешили…