С Сергеем, моим начальником, мы договорились на 13 тыс. в месяц, плюс тысяча за дополнительную работу, о которой я, пожалуй, умолчу. По мне, так сладко: (4 часа в день ходить по городу) + (клеить и бросать листовки в почтовые ящики) = 13 тыс. в месяц. Знавал я оклады и повыше в шестнадцать-то лет, но мне и такого достаточно. Более того, без лишней скромности скажу, что десятку я отдавал матери и лишь остальное клал себе в карман. Такая уж я добрая, беспритязательная душа.
Мне дали универсальный ключ, чтоб я мог заходить в подъезды, письменное «Разрешение на проверку сетевого оборудования и обновление информации на нём», вручили портфель с логотипом, перекрестили от греха подальше и отправили «в поля».
Эта временная работа не то чтобы непыльная, но и не «уголь в шахте копать». Справится с ней любой, кто имеет пару ног, хотя и без ног, уверен, можно как-то обойтись.
Итак, давайте я расскажу, что значит быть расклейщиком.
Для начала переместимся в мой кабинет — общественный подъезд типичного десяти-, пятиэтажного жилого здания. Грязь, разруха, органические выделения — это вы и так всё знаете без лишних слов. Я бы лучше обратил внимание на так называемое настенное искусство: всяческие надписи, рисунки, непонятные кляксы
Приветствую новый сосед!
По звукам с моего потолка
Я понял — ты динозавр.
Я мог бы пошутить о том, что это крайне занимательное, глубокое произведение, свидетельствующее о богатом творческом потенциале автора… Но как-то раз я отыскал в Интернете точно такое же хокку, и всё стало понятно: это же наглейший плагиат!
Однако нельзя не отметить специфический подход автора к решению насущной проблемы. Как мы обычно разбираемся с шумными соседями? Идём ругаться или бить морду. Самые умные жалуются управдому, а самые пугливые сразу пишут заявление в полицию. Здесь же человек подошёл к вопросу творчески: процитировал хокку. Надеюсь, у них с соседом всё улеглось.
Но не одной литературой знаменита подъездная стена! За время своих странствий по новеньким ЖК я отыскал немало произведений живописи. Помимо разнообразных детородных органов, встречались мне и работы самых юных творцов — будущих Пикассо, Шишкиных и Суриковых. Не возьмусь описывать художественные приёмы, а также настроение каждого из «полотен», скажу лишь, что работы были интересные и, в основном, жизнерадостные. Изображались кошечки и собачки, домики и башенки, облачка и цветочки.
Но встречались мне и работы посерьёзней: политические карикатуры, огромные акварельные пейзажи… А в одной брежневке подряд на трёх этажах кто-то нарисовал эмблемы футбольных клубов. Видать, там живут ярые болельщики, и таким образом они выказали поддержку своим командам. Кстати, рядом с каждой эмблемой они также приписали кричалки, что-то вроде: «В сердце клуб всегда один — ЦСКА непобедим!»
На другом этаже я застал рисунок карикатурного футболиста и рядом надпись:
Игр много, цель одна:
Побеждать везде, всегда!
И опять же занимательное двустишье. При желании можно отыскать философский подтекст, мол, в жизни человека происходит множество ситуаций, требующих силы воли, трудолюбия
А сейчас, с вашего позволения, я добавлю небольшую ложку дёгтя в нашу бочку искусства: практически все эти рисунки и надписи были замалёваны или отодраны вместе с краской. Кем и почему? Давайте разберёмся.
Я хочу рассказать правдивую историю из жизни.
В один июльский день я, как обычно, работал — ходил по подъездам, распихивал по ящикам почту-рекламу. И вдруг я увидел бабулю, тихонечко спускающуюся по ступеням. Всё бы ничего — бабуля как бабуля, хромая немного, но на ней была надета застиранная до дыр ночнушка, в волосах застряла утренняя расчёска, а в руках у неё, для полноты картины, ржавый кухонный нож!
Я, конечно, перепугался до смерти: думал, она сейчас накинется на меня, будто старая опытная рысь, разворошит мои внутренности и положит мои глаза себе в карман. И я хотел было выпрыгнуть в окно, спасаясь бегством, но пока я думал в ступоре, бабуля уже спустилась и проковыляла мимо меня.
Когда она вышла из подъезда, я облегчённо вздохнул, подтянулся и продолжил заниматься своим делом. Так прошло несколько минут — в больших домах много почтовых ящиков, иногда я стоял возле них очень долго. И вот моя работа окончена, я подступаю к выходу…
Вдруг в подъезд влетает та бабуля в ночнушке. Одной рукой сжимает нож, другой держит за хвост котёнка (хромота пропала, будто её и не было; расчёска в волосах тоже). Бедный котик мяукает на весь подъезд и царапается, а бабуля отвечает ему что-то — я не разобрал что. Она, будто на демонических крыльях, взлетает вверх по ступеням и громко хлопает дверью. А я в это время дрожу от страха, прижавшись к стене, и пытаюсь вспомнить хоть какую-то молитву.
В тот день я хотел позвонить Сергею, сказать: «Что за дела? Меня к такому не готовили. Я выхожу из игры!» — или что-нибудь такое, в духе криминальных боевиков. И в духе криминальных боевиков Сергей должен был мне ответить: «Из этой игры нет выхода. Играй или умри. Игр много, цель одна…»
К чему я это всё? А к вопросу о том, какие люди живут с нами в одних домах? Бабуля с ножом и котёнком — это, конечно, самый страшный пример из всех, которые я мог бы привести. Однако суть в том, что среди наших соседей нередко встречаются неадекватные и психически неуравновешенные люди. Это страшно. Это ненормально, я считаю.
И лучше бы люди проявляли свою неадекватную сущность исключительно, как эта бабуля — в открытую. Тогда бы их было проще найти и упрятать куда-нибудь подальше от общества. Но дело в том, что, в основном, мы попросту не замечаем людей с психическими отклонениями и даже воспринимаем их как нормальных, здравомыслящих индивидов. Такие индивиды обычно дерут ребятишек за уши («Нельзя громко стучать мячом на детской площадке!» — с пеной у рта кричат они), в то же время они могут преспокойно курить в подъезде и бросать бычки соседям под двери.
Или могут озадачить себя навязчивой идеей «сломать что-то прекрасное»: повесить на холодильник распечатки статей 7.17 и 20.1 КоАП РФ (Кодекса об Административных Правонарушениях) и читать их каждый раз перед сном, чтобы, в конечном счёте, обратиться к участковому с запросом по мелкому хулиганству или порче чужого имущества. При этом мелкое хулиганство для них — это те самые детские рисунки, эмблемы футбольных клубов, акварельные пейзажи и философские надписи на стенах подъездов. Приходит участковый, сверяется с кодексами и коротко кивает головой: «Зовите маляров, будем закрашивать».
У меня есть две теории, почему люди так поступают: одну я уже сказал — большинство людей психически неуравновешенны; вторая теория заключается в том, что людям попросту нравятся серые, блёклые стены их вонючих подъездов.
Что ж, на этом моменте я развожу руками.
Вот ещё одна история. Где-то в начале августа я подошёл к крыльцу подъезда, хорошенько потянулся, и вдруг у меня хрустнул позвоночник. Ничего страшного, я здоров, я знаю свой организм, такое случается. Но дело в том, что в этот момент из подъезда выходил какой-то мужчина сорока-пятидесяти лет с чихуахуа на поводке. Мужчина сказал мне: «Поберегите свою спину, вы ещё такой молодой». И добродушие интонации, с которой он это сказал, поразило меня чуть ли не в самое сердце. Однако я коротко ответил: «Да ладно, ничего страшного, спасибо», — и скрылся за дверью подъезда.
Внутри — как обычно: вызываешь лифт, поднимаешься на верхний этаж, а затем спускаешься по этажам, обклеивая рекламой интернет-щитки. Обклеивать интернет-щитки — это законно, это не запрещено. Это моя работа.
Всего в доме десять этажей, я спускаюсь уже на шестой… и тут приезжает лифт. Двери раздвигаются, выбегает маленькое рычащее существо — знакомая чихуахуа. Следом появляется знакомое же лицо добродушного мужчины лет сорока-пятидесяти. А потом он раскрывает рот и начинается: «Кто тебе позволил расклеивать эту гадость?! Да как ты вообще смеешь заходить в мой подъезд?! Это частная собственность!» — от потока бреда мои уши сворачиваются в трубочку.
Помнится, первые несколько раз таким индивидам я показывал документ, в котором чёр��ым по белому написано: «Разрешение на проверку сетевого оборудования и обновление информации на нём». Однако я быстро понял, что мои права никого не интересуют и отстаивать их не имеет смысла — только время потеряю.
Так вот с этим гражданином и его чихуахуа я решил времени не терять: махнул рукой да и спустился на первый этаж. А там — о боже! до сих пор стыдно — я откупорил крышку своего новенького 150-граммового тюбика с клеем и расплескал его по всему этажу. «Не надо! Злить! Нас!» — как говорится.
Что ж, лето закончилось, и 31 августа я прекратил свою рабочую деятельность. Половина листовок, которые у меня остались, пошла на макулатуру в школе, другая половина — на помойку.
Я позвонил Сергею, спросил, что делать с портфелем с логотипом: сдать или оставить себе? Он сказал: «Как хочешь». И я стал думать.
Думал я, конечно, о нравственной значимости портфеля — необходимости в сумке у меня не было. И вот: с одной стороны, этот портфель будет напоминать мне о настенных рисунках, о «Приветственном хокку»; но с другой — каждый раз, когда я буду смотреть на эту сумку, я буду вспоминать про ужасных людей, которых мне «посчастливилось» встретить в личном опыте странствий по подъездам.
Итак, что же я решил?.. А пожалуй, тут мы и закончим.