Новогодняя лихорадка
Уж точно нет ни одного праздника хоть близко столь знакомого и родного для всех без исключения, как Новый год. Без сомнения Новый год — самый любимый праздник для всех. Украшать — витрины, окна, входы и выходы — начинают задолго до праздника, еще в ноябре. Всем не терпится. Неймется. Не можется. Ведь так хочется праздника! Так хочется счастья! Так хочется жить!
Народ уже с середины декабря голодными бизоньими стадами с мутным взглядом исподлобья бродит по магазинам и все что-то щупает, смотрит, приценивается.
Вот акция на ананасы. Вы любите ананасы? Ну, не то чтобы очень, я больше предпочитаю яблоки, а от ананасов у меня весь язык как в иголках. Но ведь акция. Надо будет взять. Два. А лучше три. Ведь по акции же.
А вон «красная цена» на сковородки. Ух ты, кажется, недорого. Кажется. Но ведь дома уже есть пять сковородок. Или шесть. Так то старые. А здесь новые. И «красная цена». Надо будет взять.
И туалетной бумаги упаковку, так как дома осталось рулона два, не больше. Может не хватить до после Нового года. А здесь со скидкой? Тогда две упаковки — пускай лежит, есть ведь не просит. И икры красной надо пару банок взять. Вон выкинули, тоже по акции. И сыры вон выкинули… и блендер какой хорошенький, недорогой… а здесь трусы симпатичные…
Народ у нас по-прежнему голодный. И неважно, что с тремя подбородками и во-он с такой необъятной попой груженую телегу впереди себя толкает, потом в жаркой шубе обливается, изнемогает от мук выбора и изобилия материальных благ для его же новогоднего счастья. Ох, нелегкое счастье. С муками выбора и почти невозможной миссией не потратить все деньги, что в кошельке.
То ли это уже в генах советское дефицитное наследие, то ли это общая человеческая натура такая хапать, тарить, тащить на будущее на две жизни. Вон Тутанхамон тоже про запас, для загробной жизни, нахапал добра. Так чем мы фараонов-то хуже, а? Не золотую маску, так хоть пару палок колбасы с собой прихватить, пущай в холодильнике полежит.
Новогоднее безмолвие
Как же все-таки изумительно, когда неистово отгрохочут, оттрахают тебе в барабанные перепонки хлопушки с петардами, и упьются в усмерть соседи справа, а соседи сверху слонопотамами натопаются, натанцуются, напрыгаются над головой до пяти утра, кто-то с верхних этажей мандариновой коркой с небольшой мандариновой рощи щедрой рукой удобрит рыхлый новогодний снежок под балконами тем, кто внизу, а кто-то украсит этот мандариновый натюрморт десятком пустых бутылок из-под шампанского, коньяка и водки, поздно поутру, так, чтобы никто не догадался, украдкой выскользнуть из недавно мертвого дома и в полном одиночестве удалиться в еще просыпающийся новогодний лес, что у тебя за речкой.
Какая тишина… Ни звука. Ни шороха. Не слыхать привычного приглушенного гула машин на близлежащей трассе, не видать ни души… Все умерло, все спит…
Только где-то скрипнет ветка в зимнем заиндевевшем лесу, да потревоженный кем-то снежок с тихим шепотом опустится с деревьев на землю, тебе под ноги. В воздухе пахнёт сладким сосновым дымом из деревенской печи, белый домашний кот выскочит тебе навстречу, оглядит тебя со страхом и даст деру обратно…
Вот и еще один год прошел… пролетел… канул в небытие, ты и оглянуться не успел. Что в нем было, каким он был? Суетливым. Успешным. Пошлым. Глупым. Деньгиприносящим. Стрессовым. Счастливым? По пустякам. Но раз деньги принес, значит, не по пустякам? Нет, значит, по пустякам. И так жалко времени, что всплакнуть хочется. Завыть. Ухватить безжалостные секунды, стрелами проносящиеся мимо вдаль к твоей ушедшей жизни, туда, где уже половина тебя растворилась в прошлом… А не можется…
Еще один год прошел. И часть меня вместе с ним… И никогда уже не вернется больше та часть меня, в чем-то более наивного и лучшего, никогда мне уже не быть прежним и не поверить в Новогоднее волшебство, как когда-то верилось детстве. Когда искусственная елка с ватой и мандаринами под ней, Дед Мороз и стихи на табуретке…
Ну что же, здравствуй, Новый год…