Это была типично городская утка, раскормленная щедрыми булками прохожих, привычная к шуму автомобилей и резким человеческим голосам. Она не пугалась толпы, ее невозмутимость не нарушали ни свистки полицейских, ни грохот трамваев, ни дрожание земли от пролетающих внизу поездов метро. У утки были другие страхи.
Что знает человек о страхе… По сравнению с уткой, стоящей у дороги, ничего. Ведь он по крайней мере знаком с правилами, которыми руководствуются жуткие дурно пахнущие монстры, возникающие внезапно и исчезающие в никуда, оставляющие за собой лишь вонь, долго висящую в воздухе, и склизкие пятна какой-то дряни, покрывающей твердое асфальтное покрытие.
Утка не знает ничего. Она лишь видит иногда серые грохочущие призраки. Но ее задача — пройти самой и провести утят через пространство, заполненное этими призраками. И выжить. Утятам приходится еще хуже: они рассчитывают только на утку. Тяжело быть слепым и знать, что тебя ведет другой слепец.
Утка чутко водила головой из стороны в сторону, вслушиваясь в окружающий мир. Наконец она ощутила, что злобные вонючие привидения далеко и можно успеть пересечь опасное пространство, где они обычно появляются.
— Кря! — скомандовала утка и решительно ступила на дорогу. Она шла не слишком быстро, чтобы утята успевали за ней, и сердце ее замирало при каждом шаге. Где-то не слишком далеко уже ворочались страшные призраки, и нужно было спешить, но утка продолжала спокойно переваливаться с боку на бок, будто ничего не происходило — утята не должны были видеть ее волнение.
Опасное пространство закончилось, и утка позволила себе нервно дернуть хвостом. Все утята благополучно преодолели место, где водятся привидения, и столпились за матерью. Каждый утенок старался подвинуться к ней как можно ближе, чтобы в полной мере насладиться теплом и безопасностью. Но останавливаться было еще рано, и утка поднырнула под металлическое ограждение. Утята дружной цепочкой направились за ней.
Теперь утиное семейство стояло на нешироком карнизе мостика, нависавшего над узким каналом, зажатым в сером камне. Канал был полон зеленой нечистой воды, в которой плавал мусор, но эта грязная тина утке казалась привлекательной. Она уже предвкушала куски булки, которые будут бросать ей и утятам люди, гуляющие вдоль канала. Она знала, что украсит собой эту воду, а утята придадут всему пейзажу дивную прелесть, к которой будут возвращаться прохожие и приносить все новые и новые булки.
Утка бодро крякнула и прыгнула вниз. Она закачалась на зеленой воде, почти не подняв брызг. Подняла голову и крякнула еще раз, приглашая утят последовать за ней. На карнизе поднялась паника: утята толкали друг друга, шарахались из стороны в сторону, растерянно кричали. Они и хотели бы оказаться поближе к матери, но для этого нужно было упасть вниз, а до воды было далеко. Конечно, мать только что подала пример, прыгнула сама, и с ней ничего не случилось. Но ведь она большая! Она умеет летать! Утята же малы и слабы…
В общей сутолоке трое утят упали с карниза — их столкнули паникующие братья и сестры. Но вот чудо: с ними ничего не случилось! Одно мгновение ужаса — и они оказались рядом с уткой, счастливо качаясь на зеленой воде и уже подбирая куски булки, которые щедрой рукой начали бросать люди, увидевшие утиное семейство.
Еще толчок, еще прыжок, и еще, и еще… И вот уже почти все утята собрались на воде, резво плавают рядом с матерью, подбирают куски булки. Лишь один утенок остался на карнизе. Ему не повезло: другие падали случайно, в общей толкотне, а он увернулся от всех толчков, и вот — все уже внизу, а он один.
Что может знать о чувстве страха тот, кто не был маленьким утенком, забытым на высоком карнизе над городским каналом? Он метнулся назад, под металлическое ограждение, но страшная вонь пролетающего серого призрака окутала его, грохот оглушил. Он вновь вернулся на карниз, растерянно крякая, но на него уже не обращали внимания: утка радовалась, что почти все ее дети целы, а тот, кто еще не спрыгнул, конечно же, вот-вот присоединится к остальным.
Его забыли и бросили! Он больше никому не нужен! Больше никогда не будет по ночам тепла от материнского крыла, заботливо накрывающего сбившихся в кучку утят, больше никогда не будет счастливых игр с братьями и сестрами, больше не будет ничего — его съест жуткий серый призрак, а мать и остальные утята даже не заметят этого…
Утенок не выдержал надвигающегося ужаса. Он внезапно подпрыгнул вверх и, находясь в воздухе, бросился вперед. Это был почти полет — замирая от обнявшего его холодного кошмара, утенок летел навстречу зеленой протухшей воде, полной мусора и мокнущих кусков булки. Если бы он мог, то закрыл бы глаза крыльями, но они были еще коротки, поэтому пришлось просто зажмуриться. Ветер дернул нежные серо-желтые перышки…
И вот он уже качается на воде рядом с уткой и утятами, а прямо перед ним — толстый кусок булки с торчащими из рыхлой мякоти изюминками. Страх пришел и ушел, оставив легкий холодок около бодрого хвостика. Он не забылся, лишь отступил в сторону.
Утенок огляделся. Страх стоял рядом, но не мешал есть булку. Утенок вздохнул и схватил подачку. Булка была вкусной.