Ярин, яростно споривший с женой во время ремонта по поводу темно-коричневых стен, светло-бежевого пола и ярко-красной мебели в кухне, пробормотал нечто неопределенное. Но, надо признать, кухня и впрямь получилась «вкусная».
— Сейчас накроем на стол! Кухню есть не придется. Посмотрим, что Рита оставила.
— Как? — старушка растерянно посмотрела на него. — А р`азве Р`иточка не будет с нами?
— Дарья Викторовна, — взял терпеливый тон Ярин, — Рита срочно должна была уехать в командировку. Работа — сами понимаете. А дети в лагере с бойскаутами. Вы просто поздно предупредили, что собираетесь приехать. Если бы хоть за месяц раньше — все можно было бы переиграть.
Ярин вдохновенно врал — естественно, дети уж точно не согласились бы отказаться от веселых каникул с бойскаутами ради неизвестной старухи.
— Бой… Простите, я не поняла.
— Ну, это вроде как пионеры. Пожалуйте к столу, Дарья Викторовна!
Ярин был сама учтивость.
За столом продолжилась та же история. Доля шумно восторгалась и малиново-огненным борщом в мраморных прожилках сметаны, и голландским сыром, и салями, и хлебом, и острым маринованным перцем в стеклянной вазочке, и фирменным Ритиным салатом из чернослива с чесноком и орехами в майонезе. Закатила глаза на бутылку Шардоне.
— Ах! Ну, это п`росто лукулловский пи`р! Нет, погодите, я неп`ременно должна выложить и свои гостинцы!
— Вот! Это от нас вашему столу! — Доля торжественно водрузила на стол разноцветные баночки. — Ва`ренья! Это малина, сама соби`рала, это к`рыжовник, — она ткнула пальцем в банку с чем-то ярко-зеленым. — Видите, какое изум`рудное? А что за со`рт, не скажу- сек`рет! Это лечо, это перцы начиненные. Я специально подби`рала р`азных цветов, чтобы как светофо`р к`расиво было. Все свое, домашнее, чистое!
Старуха глядела светло, и столько мольбы было в ее взгляде, что у Ярина на мгновение перехватило дыхание. Потом он вздохнул и улыбнулся. Долгая практика в театральном институте и врожденная артистичность натуры пришли на выручку.
Через несколько дней Ярин убедился с справедливости другой поговорки своей
Ярин заставал предприимчивую старуху то на кухне с Ритиным миксером в трясущихся руках. Видите ли, она хотела испечь ему наутро яблочные оладьи. Оладьи получались, но потом Ярину приходилось чинить миксер и отмывать плитку от брызг. То считала нужным вытереть пыль, протереть влажной тряпкой кресла и диван и перемыть полы во всем доме, после чего Ярин не мог найти любимой зажигалки и очков, на полу оставались разводы, а кресла и диван были влажными и неприятно холодными.
«Вернется Ритка, — клял в душе жену Ярин, — дождется у меня, ой, дождется! Я ей покажу, как мужа подставлять!»
Актерское умение жить в предлагаемых обстоятельствах стремительно иссякало, и Ярин злился на жену, детей, себя, старушенцию и весь мир.
К концу четвертого дня раздражение достигло апогея. Доля, то и дело смахивая слезу, с упоением рассказывала о незабвенном Женечке. О том, каким он был чудным мальчиком, как хорошо учился, внимательно впитывал то, что она ему читала: «А пе`речитали мы п`рактически всю классическую ми`ровую лите`рату`ру. А как он любил Р`ема`рка! Обожал „Т`риумфальную а`рку“. Я несколько р`аз ее пе`речитывала. П`равда, там было несколько отк`ровенных моментов. Мне всегда неловко было их озвучивать».
Ярин, испугавшись, что старухе придет фантазия анализировать драму героев «Триумфальной арки», поспешил ретироваться.
— Доля, мне нужно отлучиться на некоторое время. — Старуха взметнула на него умоляющий взгляд. — Я в магазин. Вам нужно что-нибудь?
— Да, неп`ременно. Возьмите овсянки и молока. Я завтра Вам кашу сварю. Уверяю Вас, такую кашу Вы никогда не пробовали. Я буду варить ее по маминому старинному рецепту с пряностями и медом. Я заметила, что Вы неп`равильно питаетесь. Вы еще молодой мужчина. Зачем Вам в ста`рости п`роблемы с желудком? Неп`ременно на завт`рак надо есть теплую обволакивающую пищу, чтобы п`риготовить желудок к новому дню. А Вы что делаете? Заг`ружаете его та`ртинками.
— Чем?
— Та`ртинками, до`рогой д`руг. Ибо, буте`б`родами называется только хлеб с маслом. А то, что вы п`редпочитаете — хлеб с колбасой, ветчиной и п`рочее — это п`росто та`ртинки.
— Благодарю Вас, Дарья Викторовна! Буду знать!
Ярин шаркнул ножкой, но старуха, поглощенная новыми восторгами по поводу яркого заката, не заметила его язвительности.
«Завтра последний день! Господи, дай мне сил! Последний день — он трудный самый! Завтра к вечеру провожу бабку на вокзал, посажу в автобус и — гуляй казак! Свобода — лучшее благо, или как там говорил Вольтер?»
За четыре дня Ярин немало наслушался цитат и изречений на французском. «Господи, вот дал же ты энергию этому существу. Кто такое, что такое, дунешь — улетит, а туда же — шебуршится, лопочет без устали, ни минутки не посидит спокойно. А в молодости, видно, ничего была, кожа у нее и сейчас не слишком морщинистая, белая, и фигурой тоже бог не обидел — статная. Интересно, был у нее кто-нибудь когда-то или так всю жизнь с Женечкой и просидела?»
В магазине Ярин взял масла, ветчины, шпротного паштета. Потом подумал, вернулся и добавил к покупкам овсянки и молока. Последний день остался, совестно огорчать старушку.
— Ну, вот, Доля, — Ярин постарался придать голосу задушевные нотки. — Все Ваши заказы выполнены. Вот овсянка, вот молоко.
— Спасибо, Володя.
Она даже имя его произносила на французский манер. Получалось не Володя, а как бы Во -, а потом с небольшим усилием -льёдя. И от этого было смешно и немного грустно. Словно старуха перекатывала в гортани маленький шарик изо льда, и этот шарик стремительно таял.
«Что это с нею? Молча взяла свертки, пошла на кухню, не тарахтит как обычно. Приболела, что ли? Только этого еще не хватало!»
— Доля, а что это с Вами? Вдруг погрустнели. На Вас не похоже.
— Спасибо, милый друг. Нет, все хо`рошо. Жаль, только Р`иточку и детей повидать не п`ришлось.
— Ну, что Вы. Просто так получилось. В следующий раз непременно повидаетесь.
— Конечно, Володя. Конечно, повидаемся. Надоела я Вам за это время, Вы уж простите великодушно.
— Доля, мне Ваше настроение решительно не нравится. Что случилось? Откуда вдруг такие мысли? Может, неважно себя чувствуете?
— Нет, Володенька. Я очень р`ада была вст`рече. Вы пода`рили мне дивный отдых. Масса впечатлений, масса!
Ярин почувствовал легкий укор совести. За все это время ему и в голову не пришло спросить старуху о ее жизни, об отце-полковнике или генерале, о том, что она любит, что помнит. С ее-то словоохотливостью, может, она и ждала этих расспросов. А самой было неловко первой начать. «Цирлих-манирлих» — вспомнил Ярин слова жены.
Да и, по чести сказать, когда же ему было задавать вопросы? Доля тарахтела без умолку, но именно о том, что в данную минуту попадало в поле ее зрения. Тут она начинала восторгаться. Да еще тема Жени. Пожалуй, единственная тема из прошлого, на которую она не могла не распространяться. Но никогда ни о чем больше!
— Я по`раньше лягу сегодня, Володенька. Завт`ра много дел. Вещи соб`рать, приб`рать в комнате.
— Доля, что там прибирать? Вы же сама чистота. Завтра мы с Вами сходим на выставку коврового искусства. Недавно открылась в Музее искусств. Потом в ресторан — Вы не против? Потом еще погуляем, а уже потом на вокзал. Да, вот Рита велела Вам передать, — Ярин открыл шкаф и вынул небольшой пакет. — Это халат банный, мягкий, Рита сама выбирала для Вас.
— Милая девочка! — Доля всплеснула руками. — Какое чудо!
Халат был действительно красив — большой махровый в серо-голубых и фиолетовых разводах. Но, пожалуй, слишком тяжел для старухи. На самом деле, год назад Рита купила его для себя, но потом почему-то он ей не понравился и так и лежал в шкафу, и ждал своего часа, чтобы быть проданным или подаренным кому-то. Вручение халата тоже составляло один из пунктов инструкции жены.
— Зачем она так ут`рудняла себя? — Доля вытирала ладонями глаза, всплескивала руками, трогала халат, как невиданного и очень ценного пушистого зверя. Ярин был рад, что к бабке вернулась ее прежняя говорливость.
— Это такой до`рогой подарок. Такой до`рогой, — бормотала она. — Merveilleux! (прекрасный). Superbe! (изумительно!)
«Ну, пошла молоть мельница», — Ярин вновь почувствовал глухую досаду. — Теперь он даже жалел, что начал интересоваться настроением старухи. «Шла себе спать, нет, надо было тебе расспрашивать».
— Только, Володенька, если можно, давайте не пойдем на выставку. А если Вас не ут`руднит, поедем на Восьмую Наго`рную. Это последняя остановка вто`рого т`рамвая. Он ведь ходит еще?