В сборнике «Живая старина» я обнаружила несколько уйгурских сказок, записанных специалистом по этнографии С. Маловым во время экспедиции от Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии, предпринятой в 1909—1911 годах.
…В давние времена, когда предгорья Тянь-Шаня еще помнили тяжелую поступь нагруженных струящимся шелком верблюдов, в одном из небольших домов окраины города жили вдова со своим сыном. Юноша рано утром отправлялся в кумирню изучать грамоту, а вечерами возвращался в дом своей матери. На пути его лежал большой камень, достигнув которого, он отдыхал. И в день, который озарил сердце волшебным светом, он, привычно положив книги под голову, задремал.
Ветерок, несущий ароматы цветущих садов и полыни, открыл его веки. Он увидел женщину, прекраснее которой не найти во всем мире. Она смотрела на него глазами антилопы и улыбалась. Юноше даже показалось, что над долиной опять наступила весна, только весной бывают бури, которые лишают дыхания. Незнакомка постояла и ушла, оставляя легкую полынную горечь.
С той поры в его груди не умолкали уйгурские мукамы.
Он ходил к старцу, но наука не звучала как макамат. Он возвращался в дом к своей матери, та ждала его с чаем и кушаньем, но он только выпивал чай. Женщина беспокоилась, но сын говорил, что стал забывчив в науке и это его тревожит. Он попросил мать испечь ему лепешки в котле, чтобы наутро отнести старцу. Утром он нес пять хлебов, завернутых в платок, но у заветного камня обнаружил свежие следы женских ног. И он шел по этим следам, пока не пришел к подножию горы.
Все знают — камень прячет знаки, оставленные легкой поступью. Он дошел до конца горы и увидел прекрасный дом, на пороге которого стояла старуха. «Зачем ты пришел сюда?» — спросила она. Смутившись, он ответил, что зашел совершенно случайно. Старуха будто бы обрадовалась, пригласила в дом, где лежала больная женщина, недавно вернувшаяся из степи.
В больной женщине он узнал незнакомку и спросил, что с ней. А она отвечала, что ходила в степь и встретила его, теперь ее сердце страдает от любви. Юноша признался, что и она поселилась в его сердце. Молодые ели лепешки и думали, хорошо бы никогда не расставаться.
Когда ночь набросила на горы темное покрывало, расшитое звездами, их тела переплелись подобно ветвям саксаула. Так прошло какое-то время.
Однажды она спросила:
— Знаешь, сколько ты живешь в моем доме?
— Три ночи и четыре дня.
— Нет, прошел уже месяц, и твоя мать ослепла от слез, что пролила, вспоминая тебя. Я дам тебе камень, как вернешься — потри им ее глаза. Она вновь будет видеть.
— А если я буду скучать?
— Возьми мой веер и, встав левой ногой на порог, три раза обмахнись им.
Дом был заперт. Юноша стал стучать, кричать матери, чтобы отперла, но женщина не верила ему: «Мой сын умер уже месяц. Завтра я зажгу свечи в его память перед бурханами».
Он стал плакать, говорить, что живой, а мать все не верила. Наконец открыла, но ударила так сильно, что он не удержался на ногах. Поднявшись, юноша подошел к матери и потер глаза камнем. Женщина прозрела и увидела, что перед ней сын, а не его душа.
Юноша стал опять ходить к старцу, учить грамоту, и двенадцать уйгурских мукамов звучали все тише в его душе, пока совсем не смолкли. Долго постигал он науку. Мать умерла, и тяжелые мысли стали одолевать одинокими вечерами. Больше никто не ждал дома, не готовил душистый чай, не варил кушаний и не пек лепешек в котле. Тогда и решил позвать незнакомку.
Наступив левой ногой на порог, он три раза обмахнулся веером. Но никого не было. Тогда он стал читать умную книгу. Женщина не явилась. Он второй раз встал на порог, обмахиваясь веером, и говорил мысли, спрятанные от неграмотных. И так проделал он трижды. Наконец, она появилась, будто влетела с легким ветерком.
Женщина стала хозяйничать. Наготовив разных кушаний, она сказала ему, чтобы пригласил в дом ученых старцев. И они пришли, и ели вкусную еду, и пили ароматный чай. А на следующий день один из гостей стал допытываться, где он познакомился со своей женой. И юноша ответил, что в горах.
— Твоя жена не человек. Она ведьма. Возвращайся попозже домой и смотри в окно, чем она занимается.
Молодой муж так и сделал. В окно он увидел, как женщина зажгла две большие свечи, а потом взяла себя за голову и сняла ее с плеч. Увидев, как она расчесывает волосы на снятой голове, он испугался и убежал опять в кумирню.
— Не бойся, она тебя любит и зла не сделает, возвращайся к ней, — успокоил старец.
Женщина не спала, ждала его.
— Почему так поздно?
— К старцу приехали гости, мы провели время в беседе, — соврал он.
Когда наступило время сна, страх целиком хозяйничал в его сердце. Красавица двигалась к нему, хотела обнять, но он отползал до тех пор, пока не свесился с лежанки. Так и уснули.
Странное свечение разбудило его. Казалось, весь дом пронизан бликами воды под ярким солнцем. Испугавшись, он схватил книги и убежал в кумирню.
— Не могу я, я ее боюсь, — говорил муж старцу наутро.
— Что за дело тебе до страха? Это всего лишь упражнения твоего сердца. Беды от жены не жди, она любит тебя.
Но молодой мужчина дрожал и уговаривал старца избавить от ужаса.
— Хорошо. Завтра десятое число, и народ соберется в кумирню слушать пение. Когда придет твоя жена, я ее застрелю.
На том и порешили. Вернувшись домой, молодой муж вновь стал ласковым. Он уговаривал женщину идти слушать пение, и та согласилась. А утром она отправила его раньше себя, обещав прийти позже.
Пока ее ждали, старец, взяв три стрелы, притаился у двери. Когда она появилась в сиянии утренних лучей, смолкло молитвенное пение. Все люди обернулись на нее — так она была прекрасна.
А старец выпустил первую стрелу. Но ведьма перехватила на лету. Тогда полетела вторая стрела и задела ей ногу. А от третьей тело женщины рассыпалось золотистой пылью и исчезло.
И юноша опять занялся наукой. Ничто не тревожило его сердца: ни двенадцать уйгурских мукамов, ни каменная тяжесть страха. И так прошло много времени. Он проводил дни свои за учебой, а вечерами возвращался в пустой дом. А дом без хозяйки потерял свою приветливость. Никто не ждал его с яствами и напитками, никто не согревал его лежанки.
Тогда решил он вновь пойти к горному дому. А когда пришел туда, то увидел старца, что подстрелил его жену, со связанными руками и ногами. На его спине горели свечи, наплавляя большую кучу.
— Отпусти его, — попросил он женщину.
— Вы с ним сделали мне зло. Теперь мой черед нарастить ему горб.
И юноша стал плакать и умолять не вредить учителю.
— Он учил меня грамоте с семи лет. Не делай зла.
И женщина поддалась на уговоры, отпустив убийцу. А юноша стал уговаривать прийти к нему в дом и жить по-прежнему. Но не находил согласия в ее глазах. Тогда он стал говорить, что останется в ее доме. И она гнала бывшего возлюбленного.
— Я не могу жить один, я скучаю. Без тебя не горяч мой чай, холодна лежанка. На стенках котла не шипят, вздуваясь, лепешки.
— Возвращайся. Когда ты соскучишься достаточно сильно, прилечу к тебе вихрем. Тебе стоит лишь поймать меня корзиной.
Он вернулся и сразу стал звать ее. Поднялся ветер, и клуб золотистого вихря закружил в его дворе. Мужчина успел накинуть корзину, а потом не выдержал, приоткрыл крышку. Вихрь вырвался наружу.
В это время сосед мел свой двор, он и разметал золотистый клубок. Возлюбленная исчезла, исчез и дом, приютившийся у подножия Тянь-Шаня, в месте, где теряются следы.
Юноша долго искал свою женщину и на горных вершинах, и в бескрайних степях. Часами просиживал у камня, где они впервые встретились. Жадно вдыхал запах степи, надеясь уловить аромат цветущих садов, приправленный полынной горечью.
Но никто не разделил его одиночества. Тоска сушила его сердце, будто сочные плоды на раскаленной крыше. И когда в нем совсем не осталось жизненных соков, он умер.